Форум » ФИЛОСОФИЯ-ПСИХОЛОГИЯ-ПЕДАГОГИКА » АЛЕКСЕЙ ЛЕЛАНД ИВАНЕНКО » Ответить
АЛЕКСЕЙ ЛЕЛАНД ИВАНЕНКО
Василиса: АЛЕКСЕЙ ЛЕЛАНД ИВАНЕНКО - питерский философ http://topos.ru/author/19/works Алексей Игоревич Иваненко Петербургский философ, богослов-постмодернист. E-mail автора: iwanenkoalexy@hotmail.com Биография: Родился в 1977 г. Пушкине (Ингрия) в Годы Застоя, в день исчезновения Элвиса Пресли. Согласно семейному преданию, род Иваненко восходит к запорожским казакам, которым после ликвидации Сечи было разрешено поселиться в центральной России (ныне Белгородская область). В школе воспитывался на культуре хэви-метал и фэнтези. В год зарождения движения антиглобалистов закончил философский факультет Университета (СПбГУ) на Васильевском острове, что в устье Невы. В настоящее время продолжает научную деятельность в аспирантуре, а в свободное время преподает философию и текстологию ряде вузов Северной Столицы. Сфера интересов: Метафизика после Хайдеггера и богословие после Апокалипсиса, египетское Православие, транскультурная мистика, современное искусство, духовные основы молодежных субкультур, семантика вооруженных конфликтов в странах Третьего мира.
Ответов - 22
Василиса: О несуществовании зла Алексей Иваненко (06/03/07) В своей речи «О задачах хозяйственников» Сталин сказал следующее: «В основе вредительства лежит классовая борьба» _ 1. Тема вредительства поднята отнюдь не с целью выяснения культурно-исторической ситуации раннесоветской эпохи. Меня больше интересует момент, где идеологический дискурс обнажает свое собственное лицо, наделяя противника чертами собственного непристойного двойника. Советский концепт вредительства оказывается весьма актуальным в контексте наступившей после 11 сентября эпохи глобальной войны против терроризма. Советские вредители равно как международные террористы оказываются зеркалом Системы и одновременно её слабым звеном. В современной философии давно утвердилось мнение, что мир не таков, каким мы его воспринимаем. Первым это убедительно показал Кант, введя понятие трансцендентального. Вся последующая философия пыталась выяснить, как формируется тюрьма для нашего разума: на основе ли вытесненного бессознательного, языковых структур или диалектики материального производства. Постмодернизм как бы подвел черту под всеми этими поисками, обозначив трансцендентальное как дискурс. Бертран Рассел сравнил кантовское трансцендентальное с призмой, которая способна как искажать, так и позволять увидеть. Духовная ситуация после Канта характеризуется попытками модификации собственной трансцендентальности для удовлетворения своих познавательных способностей. Одним из примеров подобной работы является учение Карлоса Кастанеды. Другой путь предлагает деконструкция, позволяющая шевелить дискурс с целью «отрясания сокрытий». Философы уже не стремятся перейти с зыбкой почвы мнения на твердую почву истины. Истину заменил смысл – состояние открытости или дискурсивного просвета, когда сквозь тучи вдруг проглядывает гносеологическая Луна. Неомарксистская философия в лице Ролана Барта по-христиански отождествила теорию познания и практику спасения, переместив революцию в пространство текста и обозначив в качестве своей мишени идеологию или злокачественный паранойяльный дискурс, поглотивший другие дискурсы. Как ни странно, марксистский концепт идеологии удачно иллюстрируют ницшеанские образы ледяных заторов на пути интеллектуальной реки становления. Маркс-Энгельс-Ленин-Сияд. Стенная роспись внутри полицейского участка в Эригаво, Сомали Теорию революции разрабатывало такое направление марксизма как ленинизм, чьей особенностью был момент, что революция произойдет не в передовой стране, а в отсталой, где противоречия капитализма осложняются противоречиями феодализма, где цепь мирового фронта империализма слабее _ 2. Вероятность революции возрастает ближе к периферии Системы. С позиций деконструктивизма самым слабым звеном идеологии является то, что она отрицает. Идеология мифологична, а существенной чертой мифологии, согласно тезису Ролана Барта, является «неспособность вообразить себе другого» _ 3. Здесь-то идеология и показывает свою ограниченность и неадекватность, приближая нас к непотаенному – исходному, с точки зрения Хайдеггера, смыслу истины – aleteia Для иллюстрации этого тезиса полезнее всего обратиться к сталинской версии марксизма, ключевым тезисом которой был тезис об усилении классовой борьбы по мере приближения к коммунизму. Из этого тезиса дедуктивно выводились тоталитарные, террористические и милитаристские черты сталинской диктатуры, ибо руководимое компартией государство как аппарат насилия в условиях ожесточенного сопротивления агонизирующих классов необходимо должно приобрести гипертрофированные формы. Итак, в сталинистской идеологии вредительство рассматривается как форма классовой борьбы против советской власти. Участники этой борьбы рекрутировались или «остатков умирающих классов»: промышленников, торговцев, дворян, духовенства, крестьян, служащих дореволюционного госаппарата, а также из интеллигентов _ 4. Однако даже рабочие и коммунисты не могли быть свободны от подозрений во вредительстве ввиду инерции классового сознания, суть которой заключалась в том, что «сознание людей отстает в своем развитии от фактического их положения» _ 5. Вчерашний революционер вполне мог оказаться оппортунистом, уклонистом или перерожденцем. Вредители делились на три категории: активные, нейтральные и лояльные. Самыми опасными считались первыми – их рекомендовалось разгромить, вторых расслоить, а третьих – привлечь на свою сторону, однако полное уничтожение вредителей не представлялось возможным до тех пор, пока живы классы и не построен коммунизм _ 6. Конкретным выражением вредительства являлись поджоги складов, хищения с них, заражение домашних животных чумой, сибирской язвой и менингитом _ 7. Своеобразной формой вредительства также признавалось хулиганство _ 8. Примечательно, что мотивация вредителей иррациональна, поскольку ими руководит «классовый инстинкт», который и направляет их гнев на «общественную собственность» – основу советского строя _ 9. В сталинских вредителях мы обнаруживаем непристойного двойника самих революционеров: луддитов – разрушителей машин, народных мстителей-поджигателей, описанных в «Бесах» Достоевского, а также экспроприаторов. Сталин и его окружение проецируют на вредителей собственную идеологию: концепт классовой борьбы, классовое сознание и убеждение в первичности материальной инфраструктуры. Хотя вредители даже с марксистских позиций могут быть скорее определены как деклассированные элементы, нежели агенты враждебных классов. Сталинская идеология в этом отношении не является уникальной. В Средневековье непристойным двойником католиков являлись ведьмы, которые воспринимались как еретики, проводящие мессы, пожертвования и таинства евхаристии. В современном мире международные террористы являются непристойным двойником крупных многонациональных корпораций _ 10: те же геополитические амбиции и стремление к глобализации, то же давление на население с помощью тщательно срежиссированных акций, записанных на видео, та же эксплуатация страхов и опасений. ––––––––––––––––––––––– Примечания 1. Сталин И.В. О задачах хозяйственников (Речь на совещании хозяйственников 23 июня 1931 г.) / Вопросы ленинизма. Л., 1947. 327 с 2. Его же. Об основах ленинизма. 19 с. 3. Барт Р. Бишон среди негров / Мифологии. М., 1996. 110 с. 4. Сталин И.В. Итоги первой пятилетки. 392 с. 5. Там же. 393 с. 6. Там же. 393-394 с. 7. Там же. 392 с. 8. Там же. 394 с. 9. Там же. 393 с. 10. Жижек С. Повторение пройденного: урок муллы Омара / Добро пожаловать в пустыню реального. М., 2002. 45 с.
Василиса: Введение в постмодернистское богословие Алексей Иваненко (31/08/06) Развитие западной цивилизации демонстрирует, что религия – это важнейшая часть человеческой жизни. Попытка отбросить её на свалку истории привела к деградации и появлению «лишнего человека» (унтерменша). Ницше прямо связал европейский нигилизм с измельчанием человека. Для преодоления ситуации начали появляться идеологии левого и правого народнического толка, тяготеющие к превращению в псевдорелигии коммунизма или различных версий классического национал-социализма. Однако поклонение народу или даже его вождю есть регрессия к язычеству, закрытие перспективы и почитание имманентного. Язычество рассматривает человека как сущее среди другого сущего. Оно засасывает в повседневность. Язычник не умирает, он переходит из одного состояния в другого: из деревни на кладбище. Ему неведома тоска по бесконечности и ужас Ада. Все его обряды нацелены на сохранение и поддержание гигиены мира, а не на борьбу с ним. Язычник ощущает себя частью экосистемы. Мухаммед считал, что люди, чей взгляд устремлен к звездам по ту сторону биосферы, уже перестают быть язычниками. Однако само слово религия оказалось дискредитированным. Сейчас средства массовой информации выявляют фундаментальную оппозицию между «традиционными религиями» и «тоталитарными сектами». Но эту оппозицию необходимо деконструировать, ибо она скрывает. В изначальном смысле религия – это вера в Бога, но Бог не демон. Одним из имен Бога Иисус называл Совершенство: «будьте совершенны (perfecti) как совершенен Отец Ваш Небесный» (Матфея 5:48). Мир же, как известно, этого совершенства лишен и в лучшем случае к нему лишь стремится. Бог неведом, поэтому странно слышать, как последователи некоторых «религий» называют себя православными или правоверными. Якобы достаточно соблюсти обряды и запомнить магико-догматические формулы, чтобы познать Бога. Все эти «религии» сходятся в своей традиционности, будто бы это единственный критерий прямого пути. Немецкий философ Гадамер указывает, что культ традиции появляется в Европе сравнительно недавно в XIX веке на волне романтизма. Традиция – это, по сути, реабилитированное суеверие или «народная мудрость». Вспомним, что именно тогда на Балканах появляется национальное православие, которое богослов Иоанн Мейендорф назовет ересью «филетизма». В России цари впервые с эпохи Петра Первого начинают отпускать бороды. В Европе изучают фольклор и начинаются первые археологические раскопки. Архитектура демонстрирует устремленность в прошлое. Однако против традиций как раз и выступали все пророки. Авраам отказался от веры отцов, найдя её противоречащей собственному разуму. Иоанн Креститель призывал к покаянию, суть которого в перемене веры. Иисус обличал фарисеев тем, что они «устранили заповедь Божию преданием» (Матфея 15:6 – irritum fecistis mandatum Dei propter traditionem vestram). Поэтому «традиционная религия» суть язычество, маскирующееся под религию. В этой связи становится понятным появление сатанизма, который представляет собой не столько поклонение сатане, сколько деконструкцией христианской традиции. Сатане поклоняться бессмысленно, так как это библейский персонаж, созданный Богом, взбунтовавшийся против него и ввергнутый на вечные муки в Ад. Если отнять христианский контекст, магию числа 666, эстетику католической мессы, фонетику имен библейских демонов, то сатанизм исчезнет. Его невозможно пересадить на даосскую, индуистскую или буддийскую почву. Посему теоретический сатанизм сразу распался на две версии. Левый атеистический сатанизм представлен «Сатанинской Библией» основателя Церкви Сатаны Антона Шандора ЛаВея, где сатана – это всего лишь символ самоутверждения и черного юмора. Правый мистический сатанизм представлен Алистером Кроули. Он отождествляет сатанизм с путем левой руки, смысл которого в приближении к трансцендентному Абсолюту не с помощью запретов и ограничений (как в пути правой руки), а посредством их преодоления или, проще говоря, идолоборчества. В этой связи предшественниками мистического сатанизма являются Иисус, утверждавший «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27 – non homo propter sabbatum); суфии, пренебрегающие нормами шариата ради искренности своей веры; а также сжигающие статуи Будды дзэн-буддисты. Оппозицией традиционных религий часто называют тоталитарные секты, которые критикуются за тотальную регламентацию жизни и сознания каждого адепта. Однако при подобном подходе мы не видим принципиальной разницы между сектой и традиционной религией, которая также пытается регламентировать жизнь верующих. Сила и новизна тоталитарных сект в догматике. Они совмещают в себе различные духовные традиции: германо-кельтское язычество, христианство, ренессансную науку, индо-буддийские практики, китайскую философию, духовность нагуа, сибирский шаманизм и африканскую магию. Сегодня этот синтез называется New Age, раньше – теософией. Изучение различных духовых практик высвечивает параллели, которые позволяют преодолеть конфессиональную ограниченность. Если мы признаем, что Иисус Сын Божий, которому даровано было Евангелие, то сказанные им слова мы находим у китайского мудреца Конфуция, жившего за пол тысячелетия до Рождества: Иисус Христос: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Матфея 7:12). Конфуций говорил, что человечность (центральное понятие его этики) – это когда «не делают другим того, чего не хотят себе» _ 1. Если сказанное Иисусом – слова Бога, то сказанное Конфуцием – тоже слова Бога. Тогда любые заявления о том, что вся полнота истины содержится какой-либо отдельно взятой религии, звучат, по меньшей мере, недостоверно. Изучение чуждых традиций не бесполезно, поскольку помогает понять собственную традицию и осознать её пределы. Знакомство индуистской традицией позволяет лучше постичь ипостась Святого Духа. Напомню, что не только для ортодоксального христианства, но и для индуизма характерно учение о святой Троице: Брахма – Бог Творец, Вишну – Господь Вседержитель и Шива – Господь очистительного разрушения. Если тождество первых двух лиц христианской и индуистской Троицы практически не вызывает сомнений, то о третьем необходимо сказать особо. Из открытых источников известно, что Шива изображается с синей кожей и третьим глазом мудрости. Двумя его сыновьями (экспансиями) являются бог мудрости слоноголовый Ганеша и бог войны Сканда. Посредством своего женского начала он правит последней эпохой Кали-югой. В этом он практически идентичен Святому Духу, который ассоциируется с сизым цветом посредством визуализации в форме голубя. Христианский Символ веры указывает, что Святой Дух «глаголал в пророках», т.е. открывал им третий глаз. Ветхозаветная история о Самсоне открывает нам разрушительную функцию третьего лица Троицы: «И сошел на него Дух Господень и он (Самсон) растерзал льва как козленка» (Судей 14:6). Христианские мистики часто говорили о грядущей эре Святого Духа, которая должна сменить эру Сына Божьего Иисуса. Христианские ортодоксы же, напротив, считают, что на смену эпохи Христа придет эпоха Антихриста, а Святой Дух уже сошел на апостолов в день Пятидесятницы в год распятия Христа. Впрочем, мнение ортодоксов противоречат словам Христа, изложенным в Евангелиях, где приход Святого Духа описывается как приход человека: «Он, придя, обличит мир о грехе и правде и о суде… Когда же придет он, дух истины, то наставит вас на всякую истину, ибо не от себя говорить будет, но будет говорить то, что услышит» (Иоанна 16:7-14). Мусульмане считают, что в этих строках содержится пророчество о приходе Мухаммеда, которого тамплиеры почитали за Бафомета. В таком случае эра Святого Духа – это и есть эра ислама, а Мухаммед является Антихристом по отношению к Христу как церковный праздник Антипасхи по отношению к Пасхе – подтверждением сказанного прежде. Эта гипотеза объясняет «агрессивный» шиваистский характер ислама. Знакомство с Кораном позволяет избежать привязки к догмату о Троице. До распятия Иисус нигде отчетливо не говорит о троичности Божества. На вопрос, почему он «будучи человеком, делает себя Богом», Иисус отвечает: «Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги?» (Иоанна 10:34). Здесь он прямо цитирует Псалтырь Давида, где сказано: «Вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы, но вы умрете как человеки» (81:6). Отсюда любая противоположность между монотеизмом и политеизмом кажется уделом кабинетных классификаторов. Применительно к запредельному единство и множество имеют относительное применение, поскольку они являются характеристиками нашего мира. Суть религии не в количестве богов и даже не в самой идее Бога, ибо буддисты вообще ставят под сомнение правомочность применения слова «Бог» к запредельному. Бог перегружен антропоморфными коннотациями. Говоря слово Бог мы сразу представляем себе некое человекоподобное существо, которое нас слышит, заботится о нас, требует внимания к своей персоне. Дионисий Ареопагит, которого весьма почитают ортодоксальные христиане, считал, что отрицание Бога нисколько не умаляет его достоинства, а напротив является вполне допустимым в качестве «апофатического богословия», которое тоньше и адекватнее богословия катафатического. Суть религии в идее пути, который византийский теолог Иоанн Лествичник называл Лестницей Иакова, суфии – тарикатом, буддисты – колесницей, а китайские мудрецы – дао. Путь – это, разумеется, метафора внутреннего самосовершенствования, идея upgrade. Имена Бога могут различаться, равно как и способы поклонения ему. Но идея сверхчеловека роднит ортодоксальных христиан и крайних сатанистов. Все примитивные религии начинают с магии, с попыток формального усовершенствования человека, сделав его быстрее, неуязвимее, сильнее, наделить его сверхъестественными способностями. Однако летучий сверхчеловек беззащитен перед человеческой хитростью, которая со времен верхнего палеолита одерживала верх над самыми лютыми хищниками. Узнав о слабостях, всегда можно на них сыграть, устроив ловушку. Человечество изобрело слишком мощные средства уничтожения, чтобы оставалась надежда на неуязвимость. Прямого попадания ядерной авиабомбы не переживет ни один супермен, а если и переживет, то его существование на отравленной и безжизненной земле можно сравнить с пребыванием в аду. Более развитые религии уже имеют дело с психотехниками. Человек, обладающий высокой степенью интеллекта и самоконтроля, обойдет ловушки или даже сможет выбраться из нее, выбрав для поединка с врагом наиболее удобный для себя момент. Яркой иллюстрацией этого служит история Гомера об Одиссее, который хитростью одолел циклопа Полифема – сына бога Посейдона. Напомню, что Одиссей сначала ослепил спящего великана, а потом благополучно покинул его пещеру, затерявшись среди овец. Сила ума способна многократно восполнить физическую силу или обратить её в свою пользу. Ум традиционно развивается за счет грамоты, поэтому в исламе религия и книжность практически тождественна, а представителей иных религий называют «людьми писания». В самом деле, чтение книг способствует преодолению субъективизма, поскольку читатель вживается в главного героя и смотрит на мир его глазами. Это в немалой степени обогащает опыт и способствует развитию ума. На Русь христианство пришло рука об руку с письменностью, а сами агитаторы получили высокое имя просветителей. Однако масса текстов к настоящему моменту стала критической. Священные Книги обросли комментариями, которые уже не столько поясняют, сколько скрывают суть. К Священным Текстам больше нельзя относиться как к святыням, ибо это провоцирует многобожие. Необходимо искать инварианты, сравнивать различные традиции, преодолевать их ограниченность и вскрывать «спящие смыслы». –––––––––––––––––– Примечания 1.1 Конфуций. Луньюй. М., ЭКСМО-Пресс, 2000. С.117. Глава 12:2.
Василиса: Советский ревизионизм Алексей Иваненко (30/05/06) В кризисные эпохи основная задача философии сводится к минимуму – к избавлению от заблуждений. Таков античный скептицизм и современный постмодернизм. Но Кант и романтики научили бережно относиться к заблуждениям. Заблуждения – это наша единственная данность, именно благодаря ним и возможно наше понимание. Изучая заблуждения, мы учимся не наступать на одни и те же грабли дважды, даже если это грабли эпистемологические. Определенным вызовом для современной российской философии выступает советский период. Если геополитически Советский Союз превратился в постсоветское пространство, то исторически мы живем в постсоветскую эпоху. Лучшим зеркалом эпохи является философия, но советская философия это нечто на первый взгляд совершенно немыслимое из-за целого набора риторических штампов, вроде «бытие определяет сознание». Эти штампы блокируют мышление, поэтому они нуждаются в деконструкции с целью понимания их исторической ограниченности и обусловленности. Риторические штампы и историческое банкротство свидетельствуют, что мысль скорее маскируется или не замечает собственной противоречивости, чем откровенничает. Поэтому с деконструктивистской точки зрения неверно понимать советскую философию на уровне саморепрезентации, то есть как марксистскую и диалектико-материалистическую. Советская философия – это постепенная ревизия марксизма вплоть до полного его отрицания. Именно этот тезис, на мой взгляд, позволяет объяснить, почему она с легкостью была оставлена интеллектуалами, а приверженность к ней сохранилась лишь у догматиков, которые истинное отождествляют с привычным. Внешне ревизию можно заметить по трем идеологическим расколам, в которые оказалась втянута советская философия: осуждение троцкизма (1927), осуждение маоизма (1959) и Перестройка (1985). Справедливости ради следует отметить, что большевизм – первоначальная философия Советского Союза – уже представлял собой неортодоксальный марксизм, поскольку основной его тезис состоял в том, что социалистическая революция произойдет не в промышленно развитой стране, а в стране развивающейся, где на феодальные противоречия накладываются противоречия капиталистические. Решающую роль в этой революции отводится не пролетариату, а «сознательному меньшинству» – партии профессиональных революционеров, имеющих разное социальное происхождение. Установление диктатуры Сталина совпало с отказом советской философии от идей немедленного осуществления мировой революции. Возобладала концепция построения социализма в одной отдельно взятой стране, который в условиях враждебного капиталистического государства должен был приобрести жесткую государственную форму. Война с Германией бросила вызов самому существованию советского государства и лишь усилила эту тенденцию. Великая Отечественная война показала, что «одурманенный буржуазной пропагандой» пролетариат может предать идеалы освобождения. Так немецкий пролетариат в целом поддержал фашизм, пополняя собой личный состав Вермахта и работая на военных заводах. После войны появилось различение на буржуазные нации и страны социалистического содружества. Это давало моральное право к разработке и применению ракетно-ядерного оружия, которое априорно подразумевает гибель мирного населения разного классового, полового и возрастного состава. Марксистская классовая борьба постепенно вытеснялась гегельянской борьбой народов. После Войны День Победы постепенно затмил Годовщину Революции. Освободительную миссию пролетариата занял советский народ, который вступал в странные отношения с русским народом. По довоенным представлениям мировой пролетариат обрел Отечество в лице Советской России только после Революции, вместе с тем война 1812 года также признавалась Отечественной, несмотря на то, что революционный режим во Франции был прогрессивнее российского феодального самодержавия. За Россией признавалась некая мессианская роль, которая выразилась в ироничной поговорке «Россия – родина слонов». Любому значимому мировому открытию находились русские предтечи, которые не могли себя явить человечеству исключительно из-за «бездарности и невежественности царской власти». Так И. И. Ползунов задолго до Уатта изобрел паровую машину, а Лодыгин задолго до Эдисона создал первую в мире электрическую лампу. Идеи пролетарской культуры были преданы забвению. Великим поэтом стал считаться Пушкин, имеющий, как известно, крепостнически-помещичье происхождение. Равным образом, народными героями признавались и палач польского народа Суворов, и царский адмирал Нахимов, напавший на турецкий флот в Синопе, что привело к включению Англии в войну против России и падению Севастополя. Послевоенный советский учебник по истории «Наша великая Родина» начинался с главы: «Наши предки – славяне». В этом аспекте марксизм преодолевался славянофильством и народничеством. Советская философия содержала фундаментальное противоречие между патриотизмом и прогрессом, которое и разорвало русское общественное сознание после Перестройки. Культ Победы означал, что Советская Армия, захватив Берлин, стояла в авангарде сил мировой цивилизации в борьбе за прогресс и демократию. Россия как во времена татаро-монгольского нашествия приняла на себя удар демонических (реакционных) сил, «проклятой Орды», чтобы спасти человечество, ибо «низкопоклонство перед Западом» осуждалось. Ось мировой борьбы переместилась к оппозиции прогрессивных сил и реакционных кругов. Но из этого следовало, что декларируемая диалектика подменялась метафизическим противостоянием двух непримиримых принципов: прогресса и реакции. Они отрывались от производственной базы и связывались с идеями. Как пролетариат мог служить реакционным кругам, так и буржуазия могла составлять прогрессивные силы. В Годы Застоя советская мысль осознала современность как эпоху научно-технической революции (НТР), поэтому решающее значение стали придавать научно-технической интеллигенции или инженерно-техническим работникам (ИТР). Поскольку наука превратилась в производственную силу, то именно ученые создают материальные блага, тогда как пролетариат их лишь тиражирует. Сама научно-техническая революция создавала предпосылки к уничтожению пролетариата как класса и замене его на автоматизированные системы. Культовыми советскими фильмами стали фильмы про интеллигентов: «Семнадцать мгновений весны» или «Иван Васильевич меняет профессию». Равным образом и реакционные круги состояли уже не из помещиков и капиталистов, а из служащих и военнослужащих. Особое неприятие советский дискурс проявлял в отношении военщины и милитаристов. Наследниками фашизма признавались военная хунта в Чили и военно-промышленный комплекс США. Хотя существовал феномен прогрессивно настроенных офицеров. Прогрессивности или реакционности определялась степенью лояльности к Советскому Союзу. В Годы Застоя происходит неявный отход от материализма, поскольку высшими ценностями объявляются некогда критикуемый «абстрактно-идеалистический» гуманизм и демократия. Духовный фактор перестает быть просто «надстройкой» над производственными отношениями, но становится самостоятельным компонентом социальной реальности. В Перестройку духовность признавалась фундаментом человеческой психики, поскольку человек стал человеком не со времени изобретения первых орудий (которые оказались орудиями убийства), а после выработки духовно-нравственных принципов сотрудничества и милосердия, т.е. гуманизма. Однако советская духовность далека от христианского прототипа. Она отождествляется с идеологией, которую Маркс называл формой ложного сознания. Любопытно, но на основе анализа Вьетнамской войны, свидетельством высокого морального духа американской армии признавалась самоуверенность и наглость, а низкого – раскаяние. Дух тождественен убеждениям, которые формируются целенаправленной агитацией. Основным фактором превосходства советской агитации декларировалось обращение к трудам классиков марксизма-ленинизма, которые пересматривались в угоду политической конъюнктуре. Страх перед Третьей мировой войной с использованием ракетно-ядерного оружия и осознание возможности гибели человечества («вероятность которой не равна нулю») породили идею «мирного сосуществования», а затем, после осознания угрозы экологической катастрофы, и примирения с Западом на основе «общечеловеческих ценностей», которые формируют единую «общечеловеческую цивилизацию». Таким образом, история советской философии представляет собой регрессию от марксистской идеи пролетарской революции к правогегельянской идеи истории как конфликта наций и к неокантианской идее этического социализма «с человеческим лицом». Необходимость обоснования этических ценностей расколола постсоветскую мысль на либералов и консерваторов. Либералы считали, что свободы гражданина гарантируются частной собственностью, а консерваторы – обращением к религиозным корням, т.е. к православию или язычеству. Однако либерализм был заслонен воровской этикой социал-дарвинизма (оппозиция крутых и лохов), а консерватизм ксенофобией (антиамериканизм и нетерпимость к «нетрадиционным религиям»). ––––––––––––––––––– Литература: 1. Наша великая Родина. М., Госполитиздат, 1953. 2. Сталин И. Вопросы ленинизма. Л., Госполитиздат, 1947.
Василиса: Гоблинский деконструктивизм Алексей Иваненко (07/03/06) Современное искусство предлагает радикально новую стратегию производства смысла, поскольку ренессансная идея художника как творца оказалась дискредитированной развитием критики в контексте романтической реанимации традиции. Художник уже не может больше игнорировать традицию, которая влияет и деформирует на его творчество. Поэтому к 1966 в работе Мишеля Фуко «Слова и вещи» сформируется представление о смерти субъекта, а в статье Ролана Барта говорится и о смерти автора. На смену творчеству приходит интерпретация, которая составляет суть концептуального искусства, проявленного в инсталляциях, видеоарте и электронной музыке. Художественный образ не творится, а заимствуется или, как принято говорить про электронную музыку, сэмплируется. Затем он подвергается деформации и включается в новый непривычный контекст. Вместо порчи образа мы получаем новый самостоятельный образ – симулякр как его понимал Делёз – мятежную и эмансипированную копию. Обретая новые смыслы, понятие интерпретации нуждается в прояснении, поскольку мы традиционно видим в нем эпистемологическую, а не эстетическую категорию. Философия и искусство равно выражают коллективное сознание, отсюда их параллелизм. Так в экзистенциализм в философии часто сопоставляют с экспрессионизмом в живописи. Равно и постмодернизм в философии можно сопоставить с концептуальным искусством. Тогда аналогом интерпретации будет деконструкция. Эти две категории взаимно раскрывают смысл друг друга. Обратимся за примером к такому произведению современного концептуального искусства как «Шматрица» Гоблина, выполненному Дмитрием Пучковым под псевдонимом Гоблин. Художественный приём Пучкова заключается в том, что он при незначительной деформации видеоряда массового кинематографа накладывает оригинальный иронический текст с саундтреком, собранным из популярных мелодий. Предшественником Дмитрия Пучкова можно назвать Михаила Ромма, который в 1965 создал антифашистский фильм «Обыкновенный фашизм» на основе видеоряда нацистских фильмов Лени Рифеншталь. В итоге получается совершенно самостоятельное художественное целое. Так в работе «Шматрица» видеоряд сэмплирован из культового киберпанковского фильма братьев Вачовских «Матрица» (1999). Однако сюжетная линия коренным образом меняется, вскрывая глубины русского коллективного бессознательного. Один из первых шагов деконструкции в выявлении оппозиции и в инверсии восходящей к практике дадаизма, где смысл рождался из отрицания трюизма. Действия фильма «Шматрица» развиваются не в далеком будущем, а в недавнем альтернативном прошлом 1947 года. Главными злодеями фильма оказываются победившие нацисты, а главным героем – Штирлиц (Киану Ривз), потерявший память в результате контузии. Помощниками главного героя оказываются партизаны с бронепоезда «Клим Ворошилов» во главе с Матвеем Матвеевичем (Лоуренс Фишберн). Причем Матвей не освобождает сознание, а туманит его красными галюциогенами. Изначально творчество Пучкова шло от переводов американских фильмов. Он осознал, что любой перевод есть интерпретация, включение в контекст зрителя. А российский зритель оказывается совершенно в ином мировоззренческом контексте, чем американский. Отсюда акценты, понятия добра и зла смещаются. Если американцы следуя поговорке go ahead ориентированы в будущее, оттого фантастика занимает значительный сегмент их массовой культуры, то в России травматический опыт коммунизма блокирует интерес к какому бы то ни было будущему. После Перестройки русские обратились к прошлому. Однако в контексте возрождающегося консерватизма возникла опасность народно-патриотического бунта против модернизации, поэтому власти активно насаждают антифашистскую идеологию и главными врагами оказываются фашисты. Посему интерпретация подразумевает оперирование с идеологемами зрителя. Вторым элементом деконструкции является ассоциации и созвучия. Фашисты ассоциируются в русском сознании с сериалом Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» (1973). Эта связь закрепилась на уровне городского фольклора – анекдотов. Поэтому Избранным оказывается советский разведчик Штирлиц, а встреча с Оракулом оказывается встречей с бывшей женой (Глория Фостер). Негр Морфиус вызвал у Пучкова ассоциации с поп-исполнителем проекта «Фабрика звезд-2» (2003) Пьером Нарциссом, известным своим хитом «Шоколадный Заяц». Имя Морфиус оказывается созвучным имени Матвей, а «таблетки истины» с наркотиками. Скептическое после крушения советских идеалов сознание российского зрителя видит за фантастическими спецэффектами фильма деятельность галюциогенов. Таким образом, гоблинская деконструкция использует заимствованный и деформированный прообраз как средство вскрытия коллективного бессознательного. Изначально концептуальное искусство появилось на волне критики тоталитарной практики XX века, проявляющейся, в том числе, и в монополии на смысл. Отсюда многозначность и нередуцируемая двусмысленность произведений современного искусства. Однако освобожденное сознание часто заполняют всплывающие из подсознания архетипы. Внешние вещи оказываются зеркалами собственного «я», которые символизируют не слепоту, а путь к себе, в современность, к страхам фашизма, безумия и наркомании. Эти темы, к слову, присутствуют и в других работах Пучкова. Так в работе «Возвращение Бомжа» назгулы Толкиена превращаются в эсэсовцев, главный герой страдает шизофренией и только наркомания заменена алкоголизмом. В «Буре в стакане» появляется тема сект (джедаи оказываются кришнаитами), исламского терроризма (малиновый джихад) и нелегальной иммиграции. Архетипы блокируют восприятие реальности и зацикливают существование, поэтому они должны быть активизированы и взломаны посредством деконструкции.
Василиса: Интифада Клиши-Су-Буа Алексей Иваненко (07/12/05) Любая эпоха рано или поздно кончается, и конец этот часто носит катастрофический характер. Знание истории дает шанс сделать переход от эпохи к эпохе менее болезненным. Катастрофы не приходят внезапно, впереди себя они пускают знаки, т.н. флаги катастроф. Разумный человек должен прочитать их, верующий человек должен принять знамение. Одним из таких событий является Интифада Клиши-Су-Буа (28 октября – 15 ноября 2005 года), которая, пожалуй, более значима, чем террористическая атака исламистов-камикадзе 11 сентября. То был Эверест терроризма, атака, которая вряд ли будет превзойдена. Но что она показала, кроме заката эры терроризма? Уолл-Стрит был засыпан пеплом, а позиции американского доллара даже не пошатнулись. Интифада Клиши-Су-Буа – другое. Она гораздо менее кровава, и менее организована. Но именно стихия и раскрывает природу вещей. Интифада Клиши-Су-Буа – это бунт в центре современной цивилизации, а его движущие силы с трудом поддаются определению, но как раз это и свидетельствует, что мы имеем дело с знаком событий грядущих. Гибель двух подростков североафриканского происхождения в трансформаторной будке в восточном пригороде Парижа Клиши-Су-Буа послужила искрой, которая взорвала всю Францию. Массовые беспорядки охватили всю страну. Ночные погромщики в балахонах поджигали автомобили, били витрины магазинов, устраивали стычки с полицией. Так продолжалось около трех недель. Средства массовой информации неверно обозначили причину этого события, назвав случившееся иммигрантским бунтом (газета «Коммерсантъ»). Отчасти такое понимание озвучил министр внутренних дел Франции Николя Саркози, призвав депортировать погромщиков на историческую родину. При этом всеми аналитиками подчеркивалось, что массы погромщиков были французами, хотя и африканского происхождения. Этот конфликт можно охарактеризовать не как нашествие иммигрантов, а как гражданское противостояние, как бескровную гражданскую войну. Восставшие не имели отчетливых требований, ими двигала ненависть, выплеснувшаяся на автомобили, трансформаторные будки и детские сады. Это было преступно, но масштабы всплеска подобной преступности делают его социальным явлением. Социальное явление подобного рода в передовой развитой стране делает это явление предметом философской рефлексии. Интифада Клиши-Су-Буа – это очень странный бунт. Он не был вызван бедностью или какой-либо формой дискриминации. Франция достаточно богатая страна, чтобы обеспечить всем необходимым даже малоимущих. Кроме того, в качестве предупреждения беспорядков французские власти запретили продавать подросткам канистры с бензином, что демонстрирует наличие денег у бунтовщиков не только на еду, но и на оружие. Неоднократно подчеркивалось, что погромщики являются жителями многоэтажных домов с окраин, т.е. они обеспечены жильем. Во Франции крупная многомиллионная мусульманская община, однако её духовные лидеры сразу и без колебаний осудили массовые беспорядки, поэтому конфликт не может быть вызван религиозной враждой. Франция является веротерпимой и одной из наиболее свободных стран мира. Постиндустриальное общество формирует идеал яппи (yuppie – young urban professional) молодого профессионала. У яппи не может быть много детей, ибо все его время посвящено карьере и поддержанию статуса. Один ребенок или два, но не более. Рождаемость существенно сокращается, по сравнению с доиндустриальными временами. Сокращение рождаемости приводит к увеличению пенсионеров – старого населения, находящегося на иждивении у государства. Расходы увеличиваются, а экономика от этого буксует. Казалось бы, есть выход – поощрение рождаемости, но практика показывает, что это дорогостоящее и практически бесперспективное занятие. Проще приглашать иммигрантов из менее развитых стран. Они жаждут попасть в подлинный мир, но не многие из них соответствуют стандартам. Усложняясь, цивилизация выбраковывает все больше людей в категорию лишних, то, что индийские мыслители называют варна-санкара «нежелательное население». Их место за пределами порядка – в социальном хаосе, который рано или поздно поглотит современную цивилизацию. Это последние люди Ницше, аутсайдеры Маркузе и homo sacer Агамбена. Именно они становятся главным вызовом современной цивилизации и, как ни странно, главным двигателем мировой истории, поскольку историю движут противоречия. Интифада Клиши-Су-Буа – это бунт лишних людей, тех, кто не смог найти себя или свое будущее в современном высокотехнологичном мире Франции. Речь отнюдь не идет о столкновении цивилизаций, как предполагал в прошлом веке Сэмюэль Хантингтон. Лишние люди не принадлежат ни одной из цивилизаций. Среди коренного «белого» населения тоже есть свои лишние люди – white trash – «белый мусор», аналогичный российским бомжам. Однако чаще ими становятся иммигранты их стран Третьего мира. Попав в орбиту Запада, их цивилизации стали периферией, перемололись и превратились в кольца Сатурна – в орбитальный мусор. Однако астрономическая метафора не совсем точна. Кольца имеют массу в четыре раз большую, чем удерживающая их планета. Величие Ньютона заключается в том, что он опроверг существование метафизических точек: центры гравитации определяются массой и ничем иным. Масса не в пользу центра и центр не может переварить периферию. Против одного «золотого миллиарда» богатых – четыре миллиарда бедных. Террористические методы обречены ввиду травматического опыта фашизма. Периферийность лишних людей не носит пространственного характера. Различие Богатый Север – Бедный Юг отменяется ввиду постиндустриальной отмены расстояний. Жители стран Третьего мира, в поисках лучшей жизни, приезжают в Первый мир, но живя на окраинах мегаполисов они все так же далеки от цивилизации, как и у себя дома. Цивилизация манит их и разочаровывает. Но люди – это особый материал. Это разумные животные, разум которых заключается в способности созерцать высшие идеи. Одной из таких идей является справедливость. Именно жажда справедливости толкает людей на бунт. Лозунг Черного Бунта в Лос-Анджелесе 1992 был «Нет справедливости – нет мира». Идеологии могут ветшать, но справедливость кажется неистребимой. Мексиканские сапатисты с легкостью отказались от марксизма, но во имя справедливости начали в 1994 первую посткоммунистическую герилью во имя справедливости. Справедливость служит той искрой, которая гальванизирует толпы, возникающие из ниоткуда и взламывающие социальный порядок. Так было во время мартовской «революции тюльпанов» 2005 в Киргизии, когда власть свергли не коммунисты, не националисты, не исламисты, а загадочная толпа под лимонно-розовыми знаменами. Не крестьяне, не рабочие, а фракталы социального хаоса, порожденного Перестройкой. Этому явлению соответствует современное понятие флэш-моб – вспышка толпы. Лишние люди – это мусор цивилизации, а онтологический статус мусора – это упаковка, лишенная содержания. Пустота стремится к наполнению, ибо природа не терпит пустоты, а лишние люди стремятся к реальности, а единственным способом приобщения к истории и реальности становится насилие. Варна-санкара – идеальный материал для террористов, которые являются воплощением принципа разрушения. Этот принцип в Индии называли Шивой. Его экспансией является Кали – покровительница современной эпохи Кали-юги. Вспомним, что и в христианской парадигме происходит ожидание прихода эры Святого Духа, который также иногда проявляется как принцип разрушения: «И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва как козленка, а в руке у него ничего не было» (Книга Судей 14:6). Интифада Клиши-Су-Буа не является уникальным примером. В сентябре 2005 года вспыхнул аналогичный, но более беспощадный бунт лишних людей в США, в Новом Орлеане, вызванный ослаблением бдительности властей, чье внимание было переключено на борьбу с ураганом Катрина. Социальные проблемы имеют не меньшее значение, чем проблемы экологические. Утилизация отходов в социальной сфере не менее важна, чем в промышленной. Однако отстойники и резервации эффективны лишь при незначительной массе. Резервации США и Австралии сохранили цивилизацию, но привели к её краху в ЮАР и Зимбабве. Вспомним арифметику, четыре миллиарда больше одного. Культура должна научиться организованно отступать, чтобы не потерять контроль над массами. Отступать в массовую и альтернативную культуру. Французское общество, отстаивающее идеал высокой культуры, оказалось менее резистентным, чем американское, известное своей поп-культурой. Кризис античности был решен посредством распространения низовой христианской религии, рассчитанной на «незнатное мира». История не повторяется, но в аналогичных ситуациях выходы могут быть аналогичными.
Василиса: Судный день: рождение шамбалы Алексей Иваненко (05/08/05) Существует целый ряд пророчеств, относимых к т.н. Последним Временам. Их невозможно игнорировать, поскольку подобные представления имеют широкое распространение и содержатся во всех значительных религиях: исламе, иудаизме, христианстве, буддизме, индуизме, зороастризме и даже в германо-скандинавском язычестве. Некоторые объясняют подобную распространенность Откровением (Божественным Промыслом), другие – архетипами. Важно другое: подобная информация удивительно постоянна и адаптивна. От этого нельзя просто отмахнуться, ибо даже абсолютно бредовое представление, завладев коллективным сознанием, начинает трансформировать общество, а это уже один из ключевых пластов реальности. «Идея, овладевая массами…» – по-марксистски, но верно. Что же тогда можно говорить об идеях, в которые верят огромные массы людей? Говорят, утопии в процессе своей реализации вызывают большую кровь. Так что, мечтать иногда и вредно, и опасно. Но мечта – это судьба человека, часть Божественного замысла о нас. В воображении мы охватываем реальность в своем сознании, моделируем возможные миры и соприкасаемся с развилками возможностей нашей судьбы. В этом и реализуются наш разум и свобода. Исторически религия долго владела умами человечества, а новые религиозные движения демонстрируют, что религия отнюдь не уходит на свалку истории. Обряды могут устаревать, но прорыв мыслью в будущее и попытка преодолеть ограниченность персонального существования – это то, что принимают даже атеисты (экзистенциалисты и революционеры). Но религиозный прорыв в будущее в символической форме нащупывает грядущее в виде Последней Битвы. Этот паранойяльный образ нуждается в терапии. Демонический Север авраамитов В традиции «авраамической религии», под явным влиянием зороастризма, сформировалось представление, согласно которому в Судный День произойдет финальное столкновения двух сил: сил Света и сил Тьмы. Силы Тьмы усилятся, будет Последняя Битва и наступит Золотой Век. Что это за силы Света и Тьмы? Под силами Света «авраамическая религия» понимают себя, а под Тьмой обыкновенно понимается отрицание Света. Для иудео-вавилонских пророков Силы Тьмы геополитически локализованы на Севере. Исаия (Й’ша-йáhу), иудейский пророк VIII в. до н.э., сообщает, что Люцифер (Денница) сядет «на краю севера» (Исаии 14:13). Иеремия (Йир-м’йáhу), иудейский пророк VII в. до н.э., подтверждает, что именно «от севера откроется бедствие на всех обитателей земли» (Иеремия 1:14). Иезекииль (евр. Й’хез-кэль; араб. Зу-л-кифл), вавилонский пророк VI в. до н.э., также соглашается версией демонического Севера (Иезекииль 38:6; 39:2). На Севере есть земля «Магог», из которой будут выведены союзные армии трех народов (Рош, Мешех и Фувал) под предводительством некого Гога (38:2-3). Их союзниками будут персы, ливийцы и эфиопы (38:5). Примечательно, что ливийцы (африканцы) отделены от эфиопов (чернокожих). Это позволяет предположить, что под эфиопами могут пониматься афроамериканцы США. Персы сейчас никак не могут быть союзниками США, поскольку духовные лидеры Ирана (Персии) считают Америку сатаной. Однако над Ираном сгущаются тучи. Весьма вероятно, что в отдаленной перспективе эту страну может постичь судьба Ирака, т.е. американское военное вторжение. Земля Магог с трудом поддается интерпретации. Известно лишь, что некоторые исследователи, проводят параллель между народностью Рош и Россией. Примечательно, что в процессе наказания Господом Гога, огонь помимо земли Магог нисходит на «жителей островов, живущих беспечно» (39:6). В современном контексте эти острова вызывают отчетливые ассоциации с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии. Таким образом, иудео-вавилонская оппозиция «демонический Север – сакральный Юг» в общих чертах напоминает современный (после 1991) геополитический разрыв между «богатым Севером» и «бедным Югом». Только во главе Юга стоит не Израиль, а радикальные представители исламской цивилизации. Впрочем, этот парадокс кажущийся, поскольку сами мусульмане возводят свою религию не к Мухаммеду, а к Аврааму-Ибрагиму («будьте общиной Ибрагима – Коран 2:135) и включают иудейских пророков в свою духовную традицию. Антихрист с волнистыми волосами Христиане дополнили образ Гога. Апостол Павел пишет, что им будет Антихрист – «человек греха, сын Погибели», который будет выдавать себя за Бога. Во время Второго Пришествия Иисуса Христа этот человек будет убит «духом уст» (2 Фессалоникийцам 2:3-8). Возможно, здесь речь идет не о физическом устранении, а некой борьбе компроматов. Апостол Иоанн Богослов трансформировал представление о царе Гоге в самостоятельные народы Гога и Магога, которые вдохновляемые сатаной нападут на «город возлюбленный», т.е. на теократическое государство (Откровение 20:7-8). Причем, это событие разнесено на тысячу лет с Армагеддоном (Откровение 16:16), в результате которого падет великий город Вавилон (18:2) и будут убиты «зверь и лжепророк» (19:20). Мусульмане также верят, что в последние времена усилится отступление от канонов истинной веры («фитна»). И с востока появится Антихрист (аль-Масих ад-Даджжаль), хотя внешность он будет иметь европейскую (светло-карие глаза, румяное лицо и волнистые волосы). Он будет главой государства, поскольку у него будут собственный «рай» (индустрия развлечений для V.I.P) и «ад» (застенок для преступников). С помощью развитой техники он будет контролировать погоду, и перемещаться «с великой скоростью» (на самолете?). Его убьет вернувшийся Иисус, который помимо прочего «сломает крест», т.е. объединит христианство и ислам. Иисус будет действовать не один, а заодно с грядущим обновителем веры – Махди. Поскольку Иисус и Махди одинаково называются повелителями правоверных, а первый признает власть второго, то логично предположить, что Махди будет убит, а его место займет Иисус. Апокалиптический Китай Помимо прочего, мусульманская традиция принимает пророчество о неисчислимых народах Гог и Магог (Йаджудж и Маджудж – Коран 18:94-98), которые связаны с Востоком, имеют монголоидную внешность и живут за Преградой. Турецкий богослов Саид Нурси локализовал эти народы регионом Гималайских гор. Если преграда в Гималаях, то эти многочисленные народы могли жить только за ними, т.е. к северо-востоку от них. Там находится только одна страна с многочисленным (миллиардным) населением – это Китай. Сейчас это усиленно вооружающаяся, но миролюбивая Китайская Народная Республика с архаической идеологией коммунизма. Однако за свою многотысячелетнюю историю в Китае менялись эпохи. Вполне возможно, что на смену Китайской Народной Республики придет новый Китай, совсем не тот, который мы знали прежде. Самой известной оппозиционной силой в Китае является буддизм. Широко известны гонения нынешнего китайского правительства на основанную в 1985 многомиллионную буддийскую «секту» Фалунь гун, символом которой является свастика. Возможно, китайские коммунисты «дожмут» это движение, но идеи оппозиции так просто не исчезают, поэтому рано или поздно Китай будет буддийским. Кроме того, «китайские гегемонисты» получат в свои руки грандиозный козырь – Тибет, который из провинции превратится в новый центр мира. Религия Шамбалы В пику «авраамической религии» в буддизме сакрален не Юг, а именно Север, поскольку оттуда придет грядущий Будда Майтрейя (http://astrol.ru/tibta.htm). Кроме того, в буддийской традиции существует священный текст «Калачакра», который повествует о грядущей Последней Битве. Одной из сторон этого конфликта будет Шамбала – страна, традиционно отождествляемая с Тибетом. Она станет последней цитаделью истинной Дхармы (т.е. «буддизма»). Во главе Шамбалы встанет царь Калка (Kalki), который будет почитаться как 10-е воплощение индуистского бога Вишну. Буддисты и индусы будут видеть в нем своего защитника, а мусульмане и христиане ложного мессию (http://www.berzinarchives.com/kalachakra/kc_pres_prophets_islam_summ.html). Врагами Шамбалы будут млеччха (Mleccans) – носители западной религиозной традиции (исповедующие Моисея, Иисуса и Мадхумати пророками), главным образом радикальные мусульмане – преемники «Аль-Каиды». Враги Шамбалы отождествят Вишну с дьяволом и вспомнят, что в трех своих воплощениях из десяти он носил имена со значением «темный»: Парашурама, Рама и Кришна; что согласно свидетельству Абу Хурайра пророк Мухаммед сказал, что во время Второго Пришествия Иисус «убьет свинью», а свинья – это третья аватара Вишну. Но самым главным камнем преткновения, из-за которого богословы двух мировых религий не смогут прийти к принципиальному согласию будет принцип насилия и страдания. Носители «западной» религиозной традиции будут исходить из принципа самоограничения и ограничения других («Христос терпел и нам велел»). Буддийский принцип ненасилия сольется с неолиберальным культом терпимости и потребления. Секс будет возвышен до тантрической практики и обожествлен ссылками на жизнеописание Кришны. Единственным заметным обрядом станет релаксирующая медитация. Собственно это уже будет не буддизм, поскольку он сольется с индуизмом в почитании Вишну, впитает в себя модернистское христианство и элементы неоязычества (экологический культ природы, жизненных энергий и веру в НЛО). Это будет даже не «восточная» религия, поскольку она завладеет умами американцев, европейцев и русских. Это будет северная религия, религия Шамбалы. Шамбала станет реальной, а Мекка, залитая растаявшими в результате глобального потепления ледниками, превратится в мистический символ, куда будут нырять посвященные для исполнения заповеданного хаджа.
Василиса: Вирусная эстетика Алексей Иваненко (22/03/04) Весна 2004 года уникальна своим противостоянием духу «Весны священной». Словно бы Стравинского переиграли наоборот. Все как всегда, если бы не Птичий Грипп (Bird Flu). Глобальное потепление привело к увеличению площадей очагов вирусных инфекций в странах Юго-Восточной Азии, а несдерживаемый озоновым слоем ультрафиолет в совокупности с не менее мутагенными химическими отходами сделал вирусы практически неуязвимыми для вакцин. «Человеческая» атипичная пневмония 2003 года (SARS) еще могла быть локализована с помощью старого доброго карантина, но что делать, когда эпидемия распространяется посредством птиц? Еще пару лет назад считалось, что птичьи болезни не представляют опасности для людей. Но это было до тех пор, пока появился Птичий Грипп. Теперь фраза «грачи прилетели» является полной противоположностью идиллии. Тихий кашель воробья может оказаться опаснее массивного клюва птиц Хичкока. Впрочем, все вышесказанное является лишь прелюдией к эстетической вирусологии. Интересно констатировать, что сам современный язык — носитель коллективного сознания — отказывается демонстрировать оптимизм в весеннем сезоне. Не только Птичий Грипп виной всему. Весна ассоциируется с новостными репортажами о паводках, авитаминозом, сезонным обострением аллергии и шизофрении, увеличением солнечной радиации и падающими с многоэтажных домов сосульками. Такую окраску весна получила совсем недавно. Отправной вехой такого восприятия является распространение телевидения, открытие витаминов, описание шизофрении и аллергии, строительство многоэтажных домов и экологическая катастрофа. От «Весны священной» до нас прошло чуть более ста лет, а мы словно оказались в зазеркалье. Изменилось само эстетическое восприятие, поэтому постмодернистская эксплуатация классических ходов устарела, хотя вопрос о смерти постмодернизма абсурден, ибо мертвое не умирает. Просто он, как говорит современная мудрая молодежь, больше «не прикалывает». Трупы тоже уплывают вниз по течению великой Реки Времени. Вопрос об оптимизме или пессимизме ложен изначально, ибо зависит не от души (одной из способностей которой является эстетическая способность), а от состояния нервной системы, т. е. от чего-то телесного. Вирусы стали уникальной метафорой современности, конституирующей призму восприятия. Их открыли гораздо позже теории относительности и квантовой механики — в эпоху Голливуда, Гулага, джаза и Art Deco. Программисты (особенно хакеры) давно взяли метафору вируса на вооружение, хотя в англоязычном мире компьютерные вирусы называются червями (worm). Американские роботы Spirit и Opportunity ищут на Марсе следы жизни, возможной только в микроскопической форме (иное уже бы давно узрели в телескопы с Земли). Инженеры пугают общественность таинственными «нанотехнологиями», которые суть не что иное, как создание полезных механических вирусов. Напомню, что вирусы — это единственные натуральные объекты, измеряемые нанометрами. Если вирусы стали целью, то, по логике Аристотеля, они не могут не стать благом — «тем, ради чего». Метафора вирусов универсальна, поэтому она трансформирует коллективное сознание и не может оказать влияния на осознание художественных практик. Вирус символизирует грандиозное смешение и ломку классических схем. Это было и раньше, но как-то безрезультатно. А теперь — вот Оно: не то вещество, не то организм; нечто лежащее на грани жизни и смерти. Говоря на ломаном языке философии Платона, вирус — это облеченная в кокон идея (нуклеиновая кислота). Странная аналогия получилась: идея как кислота (acid) — то, что прежде объединяло, теперь разъедает. Пока вирус в коконе (капсид), он неактивен — вирус никто и ничто и звать его никак. Для ученых по-прежнему является загадкой вопрос о том, что делает вирус гриппа между эпидемиями. Он не растет и не питается, но, попав в тело (душу?) носителя, вирус просто инфицирует, т.е. кокон сливается с клеточной мембраной, а нуклеиновая кислота начинает копировать себя за счет «подножного» материала. Подобная практика получила название «паразитизм» и изначально выглядела оскорбительной. Радикалы XIX века обвиняли в паразитизме помещиков и капиталистов, а радикалы XX века — крестьян и даже художников: одни паразитируют на природе, другие на традиции. Собственно паразитируют все, констатировали экологи, кроме растений (автотрофов), но и они, в конечном счете, паразитируют на энергии звезд. Так что негативность паразитизма и инфекции постепенно обесценилась. Инфекция чем-то напоминает моду или даже безвкусицу (старомодность), ибо мода всегда начало безвкусицы. Даже удивительно как совершенная форма вириона герпеса может порождать отвратительные бородавки. Тем не менее, интерес к вирусу пропорционален его вирулентности (способности заражать). Чтобы снобистски избежать заразы, надо лососем (благородная, кстати, рыба) плыть против течения Реки Времени; поддерживать связь с лабораториями, где содержатся всякие штаммы (модели или экспонаты). Художник — это создатель вакцины против безвкусицы, но одновременно и отец старомодности. Эстеты — это те рыбы, которые водятся в проточной воде истока. Ниже по течению — эпигоны, подражатели, имитаторы и пижоны. Время ведь течет не только из будущего в прошлое, но и от творцов к подражателям. Творцы, как и вирусы, измеряются своей вирулентностью или, как говорили постмодернисты, цитируемостью, способностью вызывать аллюзии и реминисценции. Вакцина — тот же вирус, но в другой дозировке. По сути, гармония, красота, стиль, вкус и шарм — всего лишь эффекты правильной дозировки. Но вакцины не вечны и каждый художник сражается с эпигонами своих великих предшественников. Авангард побеждается неоакадемизмом и vice versa & etc. Старая вакцина бесполезна против нового вируса тоже из-за другой дозировки или, вернее, генетического смещения (shift). Посредством метафоры вируса, по-новому предстают основные эстетические категории. Например, в современном мире творчество — это производство вирулентности. Средствами здесь выступают смещение (shift) и оригинальная дозировка.
Василиса: Город Алексей Иваненко (23/06/03) Обретение информации происходит в два этапа: ввод (получение) данных и их последующая систематизация. Впрочем, в последнее время называют еще один этап – деконструкцию. Поскольку мир нам всегда уже дан экзистентно, т.е. по самому факту нашего существования, то классическая рациональность особый упор всегда делала на втором этапе. Без систематизации не могут осуществиться две основные формально-логические операции – классификация и определение. Без взаимного соотнесения представлений не может сформироваться понятие. Предельная или всеобщая соотнесенность возможна лишь в рамках философии. Поэтому философская рефлексия направлена на контекст, в котором разворачивается наше мышление. В наше время этим контекстом отчетливо становится город. К нему восходят все эпитеты нашего бытия, которое не может не быть общественным: гражданское, цивилизованное, урбанистическое, буржуазное и политическое… Как понять город, чтобы через него понять все? У Давида Юма в «Трактате о человеческой природе» есть примечательный отрывок, в котором он сообщает, что видит Париж, но не может составить его идеи, тогда как у него есть идея Небесного Иерусалима, но нет восприятия. Это как раз тот случай, когда обобщение опыта не сообщает знание, а ведь мы привыкли считать Юма представителем британской эмпирической традиции. Город определенно представляет собой структуру. Он мыслится не в фактах, а в их композиции. Как неслышная музыка сфер Пифагора. Она отчетливо мыслится лишь в момент перехода в иное, на рубеже хаоса и космоса. Город тоже зрим мыслимым оком только на рубеже. В центре мы неизбежно попадаемся на соблазн тождества. Идя по Невскому, сложно представить, что когда-либо было иначе: что не было асфальта на дорогах, людей, транспорта, окрестных домов, мостов, подземных переходов, кинотеатров, стеклянных витрин дорогих магазинов и кафе. Другие города представляются копиями с незначительными коэффициентами или отрицаниями. Такова логика системы. Европейцы долгое время себя отождествляли со всем человечеством, а на уроках физики в школе не сразу приходит понимание, что в пустой коробке все же находится воздух. Лишь рубежи обнаруживают различие и позволяют увидеть идею. Но разве сегодня у города есть рубеж? Традиционно город противопоставлялся деревне, но еще Маркс заявил о стирании этого различия, а Хайдеггер констатировал превращение деревни в придаток аграрной промышленности. Посредством маршруток, школ, ларьков и телевизионных антенн деревни фактически интегрированы в город. Старые деревни в прямом и переносном смысле стали новыми районами города: Автово, Лигово, Купчино, Рыбацкое. Деревянные дома давно разобраны, а на их месте выросли типовые многоэтажные дома. Город переполнил края экумены, составляя единое целое с космосом. Космополиты обрели родину Космополь. Там уже продается местный журнал с похожим названием. Он совсем лишен какого бы то ни было национального духа. Тот же асфальт и те же дорожные знаки. Тот же McDonald’s и китайские ресторанчики. Та же спущенная в массы модная одежда и те же автомобили мировых концернов. Контекст города настолько широк, что место рубежа у него занимает периферия, за которой не иное города, но иной город. К примеру, собственно центр Петербурга удивительно мал – это территория, ограниченная Невой и Обводным каналом. Но периферия не сразу бросается в глаза. Сначала идут фабрично-заводские окраины (промзоны) Выборгской стороны, Полюстрово, Обухово и бывшего Екатерингофа. Затем – застроенные многоэтажными домами эпохи Застоя спальные районы Старой Деревни, Гражданки, Веселого Поселка, Купчино и Лигово. Где-то между ними расположились кладбища Пискаревки и Волково. Но заводы в ином городе являются градообразующими (например, бумажная мануфактура для Красного Села или Ижорский Завод для Колпино), а многоэтажные дома и вовсе атрибут города. Даже кладбища по многим показателям тоже мыслятся как город, только мертвых. Обычно оно огорожено, что этимологически в русском языке подтверждает его городской статус. Город, огород и ограда имеют один корень. По-гречески кладбище именуется «городом мертвых» – некрополем. Это созвучно с названиями причерноморских степных городов – с Тирасполем, Севастополем, Симферополем, Никополем, Мелитополем и Ставрополем, что, в свою очередь, отсылает к «греческому проекту» Екатерины Второй, напоминает о Византии и земле предков – древнему отечеству скифов. Кроме того, в Москве кладбище расположено в самом центре. Дальше в глубине периферии города находится пояс Царства Машин. Бетонные ограды гаражей и депо, парки общественного транспорта, калитки дворов с надписями АВТОСЕРВИС и ШИНОМОНТАЖ, посты ДПС и бензоколонки. Дальше только пустыри и свалки, но они лежат уже за гранью города и философской рефлексии. Эквивалентом пустыря является небытие, а свалки – хаос. Поэтому необходимо сосредоточить свое внимание на поясе Царства Машин. Это и есть самое сердце периферии города. Запретная территория. Сюда редко забредают праздные горожане. Здесь не предусмотрены тротуары для пешеходов. Не на что смотреть. Сюда приходят по делу, как верующие в церковь. Но на периферии и храм должен быть децентрирован. Воистину так. В одном месте гаражи – дома машин, аналоги библейского ковчега Завета. В другом месте – в местах автосервиса, автоинспекции и дорожно-патрульной службы – разворачивается техническая литургия – таинство поклонения машинам. Нерадивых прихожан священники в спецодежде отлучают от автомобилей или взымают штрафы. В запретах всегда мыслится нечто религиозное, ибо это ассоциируется с аскетикой, которой нет места в природе. Но Святая Святых в этом дисперсном храме – это бензоколонки – открытые ультрасовременные базилики. Само слово бензоколонка стало табуированным. Эти святые места носят имена корпораций, их обслуживающих: ЛУКойл, ПТК, «Фаэтон», Neste, Shell и Башнефть. Совсем как церкви средневековой Европы, которые хотя и назывались Домом Божьим, но были посвящены конкретным святым. В центре города именно автомобиль посредством хорошо описанного Бодрийяром в «Системе вещей» потребления производит социальную дифференциацию, формируя систему того, что еще совсем недавно называлось субъектом: Низший класс, который живет на зарплату и оттого еще называется рабочим, пользуется общественным транспортом. Средний класс (буржуа) пользуется отечественными легковушками или подержанными иномарками. Высший класс (олигархи) – дорогими иномарками, которые передвигаются по дорогам не иначе как в составе кортежа машин сопровождения. Но только на периферии, у бензоколонки приходит понимание, что автомобили не являются последним благом и высшим уровнем бытия. У машин есть свой Бог. Он есть хлеб их насущный. Лишенные Его благодати, они влачат жалкое и беспросветное существование. К этому Богу автомобили причащаются в таинстве Заправки, которая ни в чем не уступает Евхаристии. Многие наблюдают процесс наполнения бензобака, но никто не ведает таинства наполнения неупиваемой чаши бензоколонки. Сама этимология обнаруживает в слове «бензин» религиозное содержание. Бензин через французское (benzine) и латинское (benzoe) посредничество восходит к арабскому наименованию одного из видов ладана – ароматической жидкости, издревле используемой в ритуальных действиях. Но если мотор является симулякром сердца, то бензин является симулякром крови. Кровь эту автомобили получают в причастие на бензоколонках. Но Кто может сказать им: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета? Благодать традиционно мыслится как богоявление, и она единосущна Богу. Бензин же – это проявление нефти, таинственного инобытия жизни, гнездящегося в чреве Земли. Таким образом, на периферии города денно и нощно совершается таинство бензинового причастия. Люди поклоняются машинам, машины обретают существование благодаря бензину, царствует же над всем нефть. Нефть вершит великую справедливость. Изливаясь в моторы и преображаясь, она сгорает во оставление грехов и искупает преступления жизни пред Небесами. Я здесь подразумеваю похищаемую в процессе фотосинтеза энергию звезд, на которой паразитируют растения, а через сопричастие с ними и вся биосфера Земли. Отсюда приходит понимание принципиальной несовместимости города и экологии. Поэтому горожанин, производя туристские вылазки на природу, оставляет после себя только кострища и упаковки промышленной продукции. В следах прослеживается суть – это хорошо известно герменевтике. Деревня питалась лесом, полем и морем, причащалась плодами их – хлебом, вином и рыбой – телом и кровью старого завета. Деревня еще могла быть экологически чистой. Город питается нефтью и причащается ей. Мы можем поставить за скобки бензоколонки, но еще останутся ТЭЦ. У биосферы и нефти разные пути. Когда-то в доколумбовой Америке, полпотовской Кампучии и платоновской Атлантиде леса, поля и моря поглощали города. Сейчас, похоже, наоборот. Петербургу не быть пусту. Город пытается поглотить биосферу. Завершение этого процесса означает смерть человека. Впрочем, постмодернисты говорят, что человек уже умер, в таком случае остается старая религиозная надежда, что за всякой смертью последует преображение, а мы стоим на пороге великих свершений.
Василиса: Эпистемология адского огня Алексей Иваненко (30/01/02) Картина Франца фон Штюка “Ад” (1863-1928) Западное ортодоксальное религиозное сознание активно оперирует понятием адского огня. Оно широко выражено в европейском искусстве. Достаточно вспомнить творчество итальянского поэта Данте или фламандского живописца Босха. Но нас не интересует возможная эстетическая идея, которая может стоять за образом адского огня. Мы не будем останавливаться на сугубо богословских или религиоведческих аспектах различения ада и геенны. Как заявлено в названии статьи, мы ставим чисто эпистемологическую проблему в духе Канта: как вообще возможно знание об адском огне? При постановке вопроса сразу же возникает соблазн отмахнуться от поиска ответа: нет никакого адского огня – нет проблемы его познания. Однако с точки зрения феноменологии данный аргумент не работает. Мы имеем дело только с тем, на что направлено наше сознание, а адский огонь наличествует в культурном опыте Запада на протяжении многих столетий. Кроме того, разработка поставленной проблемы позволяет лучше выявить пределы и возможности нашего познания. Изучая адский огонь, мы, по сути, изучаем себя. При исследовании адского огня, прежде всего, необходимо отвергнуть концепции, перегруженные негативными коннотациями в отношении предмета нашего исследования. Я имею в виду антирелигиозные подходы, согласно которым любой мистический опыт является либо «превратным мировоззрением» (марксизм), либо «результатом сублимации либидо» (фрейдизм). Любая теоретическая система проверяется исходя из её собственных аксиом и предпосылок. Термин «адский огонь» обладает разработанным значением исключительно в мистико-теологическом дискурсе. Поэтому мы должны допустить, что Священное Писание боговдохновенно, а святые и пророки не лгут. В начале «Критики чистого разума» Кант пишет: «Без сомнения всякое наше познание начинается с опыта». Западное ортодоксальное религиозное сознание различает два вида опыта: мирской и мистический. 1. Здешний мир дан экзистентно, в дорефлексивном cogito (представлении): это моя мысль, это моя рука, это мой дом, это моя работа, и так далее. 2. Божественное дано в откровении, которое символически указывает на присутствие инобытия в моем мире. «Явился Господь (κυριος) к Аврааму и сказал ему: Εγο ειμι ‘ο θεος ςου (Я есть твой Бог. 1) В современной философии синонимом и функциональным аналогом библейского Бога выступает Другой (тот, для кого я становлюсь объектом). Бог является соседом, полагающим предел и границу собственному бытию. Бог предписывает правила поведения, отбирает и наделяет. Причем, дары Бога в собственном смысле никогда не даются, ибо грешно гордиться божьими дарованиями. Между тем, Бог сообщает информацию, лежащую за пределами возможного опыта любого человеческого сознания. Моисей узнает о последовательности актов творения, а Иоанн Богослов – о свершении здешнего мира. А как нам дан адский огонь? О нём мы узнаем из сакральных текстов. Информация, казалось бы, получена из достоверных источников. Ни кто иной, как Богочеловек Иисус Христос в капернаумской проповеди говорит об огне неугасимом, где червь их не умирает и огонь не угасает». 2 Откуда Ему ведомо об адском огне? Все исследователи сходятся в том, что адского огня нет в объективной реальности, т.е. вне и независимо от нашего сознания. С.С. Аверинцев в статье «Ад» замечает, 3 что «состояние пребывающего в аду описывается не извне (как зрелище), но изнутри». На адский огонь нельзя взглянуть со стороны как на пламя свечи. Древний александрийский богослов Ориген в трактате «О Началах» 4 на основании толкования Библии приходит к выводу, что «материей и пищей для этого огня служат наши грехи». Но Иисус-то был безгрешен, а без греха опыт адского огня невозможен. Ссылка на древнееврейского пророка Исаию, 5 в книге которого впервые встречается образ адского огня, также не проясняет суть дела. Образ был открыт в божественном откровении, но Бог не может иметь опыт грешника, который горит в аду. Бог – безгрешен. Широко распространенным (хотя и не бесспорным) является мнение, согласно которому адского огня не существует и в субъективной реальности. Адский огонь не дан в мирском опыте. С богословских позиций опыт адского огня будут иметь только грешники, и только в загробном состоянии (после Страшного Суда). Если отстраниться от крайних постмодернистских воззрений, то любой возможный исследователь еще жив и еще не осужден, следовательно, он не может иметь личного опыта адского огня. Неясен также механизм транслирования подобного опыта от Другого, ибо обитателей адского огня пребывают не в настоящем, а в будущем. Возникают серьезные сомнения в возможности передачи и адекватной интерпретации подобной информации сквозь время. Бог не может выступать посредником или информационным каналом для трансляции опыта адского огня, ибо тогда Он бы сообщал греховное несобственное знание. Обитатели адского огня также не могут быть отправителями подобного message, ибо в этом случае им пришлось бы приписать попечение о людях (что является прерогативой Бога и ангелов) и занятие отличное от мучений. Многие факты святоотеческой литературы позволяют сделать вывод, что речь идет об экстраполяции собственного мирского опыта и попытке создания на этой основе интеллектуальных конструкций. Так Афанасий Великий пишет в «Толковании на Псалмы» 6: «Когда вспоминался мне мой грех, сгорал огнем». В данном случае, аналогом или прообразом адского огня выступает жгучее чувство стыда. Стыд, писал Сартр в «Бытии и Ничто» возможен только под взглядом Другого, от которого я раздваиваюсь, становлюсь объектом для себя. По сути, стыд является интуицией Другого. 7 Является ли он в данном случае интуицией Бога? В богословском дискурсе первой интуицией Бога является Страх Господень. 8Иоанн Кассиан Римлянин определяет последний как «отвращение к мирским вещам», т.е. предметам собственного мышления, самым стабильным из которых является собственная персона (например, в случае смирения). Все может быть мерзким только по отношению к чему-либо иному, трансцендентному, т.е. Богу. Поэтому нет принципиальной разницы между экзистенциальным стыдом перед Другим и Страхом Господним. Для Исаака Сирина 9 аналогом или прообразом адского огня служит жгучее чувство ревности. В «18 слове» он сообщает: «Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! Как горько и жестоко это мучение любви!… Любовь есть порождение ведения истины, которое дается всем вообще. Но любовь силою своей действует двояко: она мучит грешников, как и здесь, случается терпеть друг от друга, и веселит соблюдших долг свой». В самом деле, в опыте ревности мы постигаем трансцендентность Другого по отношению к нашему миру, мы постигаем его принципиальную не сводимость к вещам. Можно сказать, что в ревности Другой нам дан как Другой. Логично предположить, что запредельность Бога может вызвать аналогичное чувство. В обоих случаях речь идет не о каком-то опыте Бога, а о негативном опыте присутствия (в евангельском смысле Παρουςια, т.е. пришествия) трансцендентного. Таким образом, адский огонь представляет собой бурную реакцию соприкосновения божественного и здешнего. Он дан не в откровении, а именно в неадекватной реакции на него. Когда приходит Бог, почва начинает гореть под ногами. Религия как комплекс практик направленных на снятие различия между здешним и потусторонним ориентирует на купальское перепрыгивание адского огня в сторону выжженной от грехов почвы. Поэтому все великие подвижники от Шакьямуни до Иоанна Лествичника предпочитали игнорировать разницу между адом и миром (сансарой), ибо в подвиге и то и другое оказывается за спиной. Попытка же инстинктивного отшатывания от Бога приводит к неугасимому горению адского огня, когда грешник бесконечно привязан к миру, а Бог вечно присутствует и вечно судит (ибо любое Его действие вневременно). Это приводит нас к выводу о необходимости пересмотра локализации адского огня. Его следует искать отнюдь не в преисподней или «нижнем» мире, а в «среднем» мире, на линии демаркации запредельного и здешнего. _______________ 1 Genesis 17:1 /Septuaginta. 2 Евангелие от Марка 9:33-50. 3 Аверинцев С.С. Ад //Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. М., 1991. Т.1. С.36-39. 4 Ориген. О Началах. Самара, 1993. Книга вторая, глава десятая («О Воскресении и суде, об адском огне и наказаниях»). С.149. 5 Isaias 66:24: «Огонь их неугасим». 6 Афанасий Великий. Толкование на Псалмы /Творения. М., 1994. Т.4. С.135. 7 Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. М., 2000. Часть третья, глава 1 («Существование Другого):4: «Стыд есть открытие Другого». С.295. 8 Иоанн Кассиан Римлянин. О правилах монахов /Писания. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. Глава 39. С.46. 9 Исаак Сирин. Слова Подвижнические. М., 1998. С.76.
Василиса: Алексей Иваненко Советская Пасха У каждой нации есть свой день консолидации - национальный праздник. Это такой же национальный атрибут как национальное самосознание, национальный язык, национальный характер, национальная кухня или национальный костюм. У американцев национальным праздником является День Благодарения, у британцев - День Рождения Королевы, у французов - День взятия Бастилии. Понятно, что национальный праздник не может быть просто спущен сверху. Это не просто официальный праздник, не просто выходной день. Это именно день консолидации. В России с этим явно не повезло. Что считать русским национальным праздником? Рождение новой России связано с распадом СССР, а многие воспринимают эту веху нашей истории как трагедию. Октябрьская Революция - трагедия вдвойне. О Дне Независимости от Золотой Орды или Дне изгнания польских оккупантов из Кремля помнят только абитуриенты гуманитарных вузов да историки. Что не сохранилось в коллективном сознании, то навеки утеряно... Сегодня русские празднуют Новый Год, Пасху и День Победы. Ритуал Нового Года разработан до мелочей: елка, шампанское, салат оливье, бой кремлевских курантов, Дед Мороз со Снегурочкой. Но что символизирует этот праздник, кроме надежд на будущее, свойственных всей западной цивилизации? Этот поистине общенародный праздник далек от статуса национального, ибо никак не консолидирует население в нацию. Пасха - праздник сугубо религиозный и он как будто разделяет русских на православных и не-православных. К XXI веку православные русские ("воцерковленные верующие") - это все же субэтнос русских, но далеко не все русские. Остается День Победы. Бесспорный общенациональный праздник. В России его даже отмечают на день позже, чем в Европе. Не 8 мая (капитуляция вермахта), а 9 мая. Это, конечно, не ошибка. Только 9 мая было сломлено вооруженное сопротивление крупного немецкого соединения в Праге. Но момент обособления не случаен. Коллективное сознание мыслит архетипами. Для советского народа День Победы это аналог иудейской Пасхи. Избавление от фашистского ига подобно избавлению от "египетской тьмы". День Победы - это Советская Пасха... Если присмотреться, то 70 лет советского искусства не представляют единства. Война раскалывает его на две неравные части. Все довоенные артефакты представляют собой реализацию проекта левых интеллектуалов по превращению пролетарского субэтноса в пролеткульт (пролетарскую культуру). Это время господства авангарда: оптимистический футуризм, монолитный конструктивизм, геометрический супрематизм. Господство во всем - в поэзии, архитектуре и живописи. Объективации духа того времени сохранились в стихах Маяковского, полотнах Малевича, искусстве плаката, первых Домах Культуры. Потом была Война. Искусство радикально меняет свой вектор. Вместо будущего оно ориентировано на прошлое. Вместо радикализма - консерватизм и музеификация. Вместо архитектуры конструктивизма - т.н. "сталинский ампир" (советский эквивалент Ар Деко), который чем-то напоминает возрожденный классицизм эпохи Александра I - та же желтая штукатурка стен и белые колонны. Русская революция, начавшись с эпохи декабристов, в неё же и возвратилась. Прав был древний мудрец Анаксимандр: "Что из чего появляется, то туда же и возвращается согласно необходимости". Время пошло вспять. Основной лейтмотив послевоенного искусства - монументальный культ Победы. Священные рощи парков Победы и марсовы поля площадей Победы. Полуязыческий вечный огонь и монументы героям на гранитных постаментах. Ампир отсылает к классицизму, а классицизм - к античному прошлому богов-аллегорий, среди которых как раз и была богиня Победы (Виктория, Ника). Подобно римским нобилям фронтовики-ветераны превращаются в привилегированное сословие. Кровь спасителей отечества питает славное прошлое и препятствует наступлению будущего. Во многом ортодоксия культа Победы привела к годам Застоя и разрыву между военным и послевоенным поколениями, достигшему трагической кульминации в эпоху Перестройки. День Победы стал эксклюзивным днем ветеранов, военных парадов благодарных потомков и возложения венков к могилам неизвестных солдат. Но в теологии Победы было два спорных момента: это советский Моисей и советские египтяне. Роль первого изначально отводилась Сталину. Но для либералов он кровавый тиран, для националистов - "нацмен", для коммунистов - могильщик Революции, а сталинисты "в чистом виде" представляют собой незначительную политическую секту. Поэтому коллективным советским Моисеем стали сами героические массы советского народа, предводителем которых оказался маршал Георгий Жуков. На роль советских египтян изначально претендовали немецкие оккупанты, которые позже были политкорректно заменены абстрактными фашистами-гитлеровцами. Впрочем, Гитлер стал сатаной не только советского, но и западного мира. Его черный авторитет был поколеблен лишь 11 сентября 2001, когда место главного сатаны занял Бен Ладен. Перестройка породила третий спорный момент теологии Победы. День Победы - это очевидный советский национальный праздник. Но является ли он праздником для "новых русских", для российского "среднего класса" или для московских яппи, которые любое проявление "совковости" (квинтэссенции советского образа жизни) воспринимают как смертный грех? Попытки публициста Виктора Суворова подвергнуть деконструкции этот праздник не увенчались успехом. Можно констатировать, что ему удалось найти неразложимое ядро менталитета "постсоветских россиян" . Они могут быть атеистами и противниками монархии. Они могут вслед за историком Гумилевым и математиком Фоменко сомневаться в существовании татаро-монгольского ига. Но День Победы свят. Вновь актуальны "старые песни о главном", вновь снимаются фильмы про Войну. Невиданное, превосходящее даже советские времена, нагнетание "праздничной" истерии вокруг этой исторической даты показывает, похоже, последний идеологический оплот "правопреемницы СССР"... Здесь как в анекдоте: есть новость хорошая и плохая. Хорошая новость - в нас осталось что-то святое; плохая - мы продолжаем оставаться советскими людьми, хотя не хотим себе в этом признаться.
Василиса: Р'Льех эльфов Алексей Иваненко Эти эльфы поселились у моря или скитались в лесах и горах Мира, но сердца их все же были обращены к Западу. Дж.Р.Р. Толкиен. Сильмариллион Будущее - это тайна, которая скрывается позади каждого мгновения. Будущее внушает нам все наши страхи и надежды, ибо каждый миг все может быть перечёркнуто. Однако человек не только раб, но и сын будущего. Он обладает уникальной способностью к его изменению. От наших действий зависит реализация той или иной возможности, которая и составляет плоть грядущего. Поэтому философы-экзистенциалисты настаивают, что человек - единственное существо, которое живет не в настоящем, а в будущем, ибо его бытие определяется не инстинктами, а целями. Предельная цель с трудом поддается осознанию. Она очень напоминает то, что совсем недавно называли Богом... Став частным делом каждого белого человека, религия перестала фундировать гражданское общество. Люди распылились на массы отчужденных индивидов, но со временем они вновь почувствовали необходимость в коммуникативных пространствах. Такими пространствами стали субкультуры. Сегодня именно они армируют собой гражданское общество. Еще маоисты заметили, что серьезным препятствием движения по пути прогресса является консервативная ментальность, поэтому любые социальные преобразования должны предваряться культурной революцией. Главной движущей силой подобной революции является молодежь, ибо её сознание в наибольшей степени открыто будущему. Так родилась идея контркультуры, которая позже расцвела множеством молодежных субкультур. К похожим результатам пришли и ультраправые, для которых фашизм из политической идеологии по переустройству государства превратился в образ мысли и стиль жизни. Появился феномен гламурного фашизма и субкультуры скинхедов. Однако все началось слева. Первыми стали хиппи, заявившие о себе антивоенными протестами в 1967 году. Они носили длинные волосы, курили марихуану, слушали рок-н-ролл, путешествовали автостопом, увлекались восточной философией и практиковали свободную любовь. Отчасти хиппи появились под воздействием ямайской афро-христианской секты растаманов, однако в субкультуре хиппи не существовало никаких инициаций, ритуалов или иерархии. Каждый мог стать хиппи, подражая им в одежде и образе жизни. Отчасти хиппи популяризовали стиль жизни творческой богемы, но они не были связаны с определенной профессией. Часть принципов хиппи (таких, как наркотики и свободная любовь) оказалась скомпрометированной. Рок-н-ролл разделился на такое количество жанров, что его поклонники перестали понимать друг друга. Истеблишмент к 1984 году породил субкультуру яппи - антипода хиппи, обладающего болезненной тягой к здоровому образу жизни и удвоенной силой потребления. Однако хиппи сошли со сцены мировой истории еще в 1975 году, когда в авангарде молодежного протеста встали панки. Часть хиппи, увлекшись тяжелой музыкой и средневековым оккультизмом, породили субкультуру металлистов. Другая часть, оседлав мотоциклы, стала байкерами. Панки противопоставили длинным волосам хиппи короткие, агрессивные всклокоченные прически. Цветам на одежде - провокационные надписи. Восточной философии - цинизм в сочетании с идеями бунта и анархии. Марихуане - алкоголь. Всеобщей любви - безразличие, перемежающееся спорадическими всплесками агрессии. Панки оказались долгоживущей субкультурой, но и они породили две дочерние субкультуры скинхедов и готов. Первые воинственно побрили голову наголо и прониклись ариософскими идеями священной расовой войны. Вторые покрасили волосы, глаза и ногти в чёрный цвет. Идеалом гота стал вампир - одинокий бессмертный ангел, вынужденный причинять окружающим боль. Последними пришли эмо - стриженые готы с косыми чёлками. Их стиль жизни стал более трезвым. Никакого абсента и прогулок по кладбищам. Вместо элегантных плащей и шнурованных ботинок - куртки и кроссовки. Чёрный цвет уравновешивался розовыми вкраплениями, символизирующими инфантильный взгляд на мир. Параллельно на основе христианской секты растаманов выросли субкультуры рэперов и рэйверов. Первые поэтизировали свою жизнь под музыку с виниловых пластинок, сопровождая свою речь обильной жестикуляцией. Они иногда вспоминали о Боге Yo и слушались своих МС - мастеров церемоний. Местами обитания рэперов были улицы и дворы, которые они обживали с помощью граффити, брейк-данса и скейтов. Поначалу рэперы уклонились в поэтизацию криминальных разборок, но затем они примирились с западной цивилизацией в гламурном r'n'b. Рэйверы, напротив, иступлено плясали на вечеринках под пластинки с синтетической музыкой. Их символом стала кислота (acid), а шаманом - ди-джей. Ни одна из существующих субкультур пока не способна открыть будущее, однако в некоторых из них содержатся его ключи. Посему должна появиться новая идентичность, интегральная для множества субкультур. Обозначим эту идентичность эльфами в честь совершенных прекрасных существ из европейской мифологии. В образе эльфов явлена энтелехия человека западной цивилизации - westerner. Эльф мыслится, прежде всего, эстетом. Европейская цивилизация, преодолев средневековое очарование авторитетом, пришла к идее эстетического основания жизни. Вместо жизни по заповедям - последовательность красивых поступков. Вместо церковно-символического искусства - светская эстетика природы, лесной хоровод и завтрак на траве. Поэтому жизни эльфа свойственна определенная легкость. Ощущая себя пришельцем в сем мире, он, тем не менее, умеет наслаждаться настоящим мгновением. От этого эльф не становится изнеженным сибаритом. Хотя Герберт Уэллс в «Машине времени» провидел эту опасность в образе элоев. Эльф наслаждается разумно, понимая конечность происходящего. Ему ведом рок и мрачные предчувствия гибели богов. Он знает о таинственных силах космоса, поглощающих звезды. Однако конечность лишь подчеркивает ценность настоящего. Без конца нет гармонии и нет чести. Каждый свой поступок от поведения за столом до смертельной дуэли эльф превращает в искусство. При анализе содержания этой идентичности мы не можем не обратиться к творчеству Дж.Р.Р. Толкиена, который наиболее полно раскрыл идею эльфов. Профессор (так его обычно называют искренние почитатели) считает эльфов сынами Единого Бога Эру. Основным различием эльфов и людей является принцип первородства. Эльфы пришли в наш мир раньше людей, поэтому Бог наградил их более совершенными качествами. В аспекте первородства эльфы аналогичны библейским ангелам. Если мы совершим богословскую инверсию Тейяр де Шардена, то увидим, что ангелы и эльфы - это существа, приближенные к точке Омега. Иными словами, это образы грядущей постчеловеческой расы. При всем их сходстве, между ними существуют и значительные различия. Ангелы представляются идеалом ближневосточного человека, ориентированного на ибадат - угодливость и послушание высшим. Эльфы, напротив, представляются сугубо европейским идеалом. Они не поклоняются Эру, но помнят и чтят Его. Эльфы разумны и свободолюбивы. Они отвергают внешний авторитет и приемлют лишь равных. Их влекут звезды и Запад. Толкиен особенно настаивает на этой характеристике эльфов: «Но сердца их все же были обращены к Западу». Речь здесь идет не только о геополитических симпатиях, но о метафизическом принципе Смерти как исполнения всех возможностей, о приближении к точке Омега. Эльфы Толкиена напоминают инопланетных богов из мрачных сочинений Лавкрафта. Параллель сквозит уже в фонетике, где эльфы иногда называются эльдарами (Eldars), что созвучно с Древними (Old Ones). Одни имеют первородство от Эру, другие - от Азатота. Обе расы духовно связаны со звездами, особенно с созвездием Большой Медведицы, именуемой в одном источнике Серпом Валаров, а в другом - Миром Семи Солнц. Эта связь аналогична тоске по бесконечности фаустовского человека: вместо изолирующей Великой Китайской Стены и самоуглубленной медитации индусов - память о звездном небе, к которому устремлены острые шпили готических соборов и межзвездных ракет. Только западной цивилизации удалось осуществить прорыв к звездам, открыв человечеству знание о небе. Сама этимология слова «эльф» восходит к обозначению белого цвета и белой расы. Древние Лавкрафта, несмотря на внешние отличия от эльфов, проникнуты ницшеанской волей к власти, вечному возвращению и переоценке всех ценностей. Их рай напоминает Валгаллу, поэтому они тоже сопричастны Западу. Точки соприкосновения фантазий Толкиена и Лавкрафта позволяют выявить грядущий Р'льех эльфов. Р'льех, в котором слышится слово Рейх, лишь отчасти напоминает иные образы трансцендентального города. Лавкрафт подчеркивает, что Р'льех - это многомерный город будущего. Он пока еще скрыт от стороннего наблюдателя, но его жители уже «ждут, мечтая» (waits dreaming) в своих каменных склепах. Р'льех представляет собой символическую оппозицию Атлантиде. Это не тонущий, а всплывающий город - что напоминает и древнерусский миф о Китеже. В этом городе сосредоточен весь ужас Земли, но в то же время именно отсюда распространяются мечты, которые ведут в будущее. В отличие от Небесного Иерусалима, Р'льех не спустится сверху, а будет реализован теургической практикой. Р'льех - это та вожделенная цель европейского реформаторства, которая столетиями подсвечивалась оранжевой идеей... Фрагмент из статьи, подготовленной для футурологического сборника "Русское будущее", выход которого ожидается весной 2008 года.
Василиса: Искушение террором Алексей Иваненко Дата публикации: 15 Января 2002 Политическому дискурсу по природе свойственно апокалиптическое настроение. Результат любого действия (поскольку оно актуально и незавершенно) с неизбежностью отсылает к будущему - к тому, чего еще нет. В этой перспективе видится любое настоящее событие. Здесь можно заметить противопоставление политического дискурса историческому, в котором настоящее интерпретируется в ретроспективе прошлого. Будущее же, по сути, не может восприниматься нейтрально, так как тогда бы оно стало неразличимым на фоне настоящего. Поэтому оно неизбежно оценивается либо с позиций возможного вреда (атрибуты Конца Света), либо с позиций ожидаемых благ (атрибуты Небесного Иерусалима). Восприятие будущего аффективно по преимуществу, что вступает в сложную коллизию с целесообразной природой самого политического действия. Для решения этой проблемы новоевропейское мышление выработало рационалистический метод, выразившийся в двух максимах Спинозы: "не плакать, не смеяться, но понимать" и "смотреть на все с позиции вечности". По общему мнению, атака террористов-смертников на США 11.09.01 стала тем событием, которое искривило политический пространственно-временной континуум. Попытаемся рационально осмыслить современное состояние без публицистических гипербол типа "войны цивилизаций" или "третьей мировой войны". Зададимся вопросом: какую цель преследовали режиссеры Атаки? * * * Терроризм как явление возник на Западе в 1960-е в среде леворадикального движения разочаровавшегося в легальных методах ведения политической борьбы. Сами террористы называли себя "городскими партизанами" (термин родился в Бразилии) типа "Тупамарос" (1967-1970) и считали своими кумирами латиноамериканских борцов с военными диктатурами. Многие специалисты в области терроризма укореняют это явление глубоко в истории, возводя его к античным тираноборцам типа Брута или русским народовольцам-бомбистам. Между тем, замыслы "народных мстителей" разительно отличаются от замыслов террористов. Первые - всего лишь "идейные" киллеры, которые персонифицируют социальное зло в отдельно взятом представителе власти; вторые - осознают анонимность современного господства и пытаются посредством терактов сорвать маску благопристойности с современного общества и обнажить "звериное лицо" полицейского произвола, создать "революционную ситуацию". Потерпев неудачу в Европе, стратегия революционного терроризма обрела второе дыхание, слившись с исламистской теорией "малого джихада". К тому же нельзя преувеличивать антикоммунизм моджахедов. Если в Афганистане, Алжире и Йемене исламисты и коммунисты были непримиримыми врагами, то в Ливане, Палестине и на Филиппинах они сражались по одну сторону фронта. Символичен тот факт, что предшественник бен Ладена по званию "террорист # 1" - Ильич Рамирес Санчес был захвачен в 1994 французским спецназом не где-нибудь, а на территории исламского Судана. Если верить исламским улемам, то джихад как священная война с куфром (неверием) ведется на земле давно, со времени Адама, однако тактика современного "малого джихада" организаций типа "Исламский джихад", ХАМАС (Harakat al-Muqawama al-Islamiyya - Исламское Движение Сопротивления) и Al-Qaida появилась сравнительно недавно. Еще в 1980-х она была в тени "городской герильи" левых террористов. Однако оружие имеет свой дискурс. Меч задает определенное пространство для маневра и темп сражения. Так же и с тактикой терроризма. Хотели ли террористы выступить в роли "народных мстителей", вершащих справедливость от имении народов Третьего мира? Маловероятно, ибо мировой общественности не было представлено никакого коммюнике со списком "преступлений режима". Ясно, что исполком Al-Qaida (если теракт действительно совершила Al-Qaida), принимая решение об Атаке, планировал грандиозную провокацию. Желали ли они спровоцировать классическую войну? Видимо, нет, ибо отсутствуют возможные участники конфликта, нет той пороховой бочки, для которой теракт послужил бы бикфордовым шнуром. Современные арабские режимы (исключая относительно изолированные Ливию и Ирак) не являются силами, которые противостоят западному миру. Если похожий теракт произошел бы во время Карибского кризиса, тогда бы ситуация выглядела иначе. Впрочем, нам не ведомо, какими субъективными целями руководствовались террористы. Важнее обратить внимание на те следствия, которые вытекают из Атаки. Удар был нанесен по фундаменту западной цивилизации. Американская экономика и военная машина выдержали бы и локальную ядерную атаку. Стихийные бедствия в странах Третьего мира причиняли и больший материальный ущерб. Дело в другом. Пошатнулась либеральная идея политкорректности. Она с трудом родилась в опустошенной кровавыми религиозными войнами католиков с протестантами Европе XVII в. Единственное место в Западном мире, где идея политкорректности не была воспринята - это Северная Ирландия. Там эпоха Реформации и Контрреформации - дух Варфоломеевой ночи - продолжается уже более трехсот лет. Альтернатива политкорректности - террор. Это искушение нависло над планетой. Если подходить к этой альтернативе рационально, то нельзя сказать, что террор плох. В науке нет места оценочным высказываниям - с тех пор как Фрэнсис Бэкон заявил, что именно суетная и тщеславная жажда морального знания привела Адама к падению. Террор изящно был определен Лиотаром как "эффективность, полученная от уничтожения или угрозы уничтожения партнера". Террор необходим для обеспечения целостности любого общества, если он направлен против антиобщественных элементов. Обычно его мишенями становятся серийные убийцы и насильники. Но грамотно поставленный теракт грозит расширить слой "антиобщественных элементов". Террористы достигают своих целей тогда, когда им удается обратить политическую ситуацию в военную. Тогда желание правоохранительных органов вложить меч в ножны кажется малодушным и недальновидным. Здесь-то Система и начинает разрушать саму себя. Террористы, едва напав, уходят со сцены, а аппарат легитимного насилия обрушивается на реальных и мнимых пособников, на всех тех, "кто не с нами". Срабатывает "комплекс Ежова", когда в игру втягивается все общество. Потом уже оказывается не важно, с чего все началось и был ли предлог благовидным. Террор отнюдь не является эксклюзивным стилем тоталитарного режима, гражданское общество (недавние суды Линча в США и противостояние в Ольстере) также может участвовать в этом процессе. Вопреки крылатой фразе Маркса, история не повторяется. В этом ее смысл. Современный террор, угрожающий западному миру, не такой брутальный, каким он был в прошлом или каким и поныне является в странах Третьего мира. Известно, что неуязвимость радикальных исламистских группировок заключается в их структурно-финансовой нерасчлененности с коммерческими, благотворительными, религиозно-просветительскими, образовательными и правозащитными организациями. Поэтому появляется соблазн воспользоваться ситуацией в борьбе с конкурентами по бизнесу и политическими оппонентами. Террор опасен не количеством жертв, а самой своей атмосферой, удачно обозначенной как witch-hunt ("охота на ведьм"). Тогда игра не по правилам становится легитимной и возводится в ранг "военной хитрости". Насилие как универсальный принцип террора героично, но не имеет долгосрочной перспективы. Добродетель воина - пасть смертью храбрых на поле брани. Блистательные Ассирия и Рим диалектически гибли от собственной воинственности, в то время как "пассивные" Индия и Китай, глухо принимая на себя удар врагов, стоят на протяжении тысячелетий. Опасность, исходящая от террористов, приходит с другой стороны. Тогда, когда кругом начнут мерещиться террористы, а в обществе с азартом начнут искать врагов. Терроромания гораздо опаснее ущерба от любого возможного теракта. Вспомним историю. После Первой мировой войны все боялись прихода коммунистов к власти, пришли антикоммунистически настроенные нацисты. В России 1990-х боялись "красно-коричневого" реванша, в результате появился "грабительский капитализм". Политкорректность превратила Европу из огромного Ольстера в пример, достойный для подражания и восхищения. Политкорректность - то, что отличает США от недавнего ЮАР. Не станет ли в современных условиях политкорректность устаревшей ценностью? Пройдет ли западная цивилизация через искушение террором?
Василиса: Алексей Иваненко ФИЛОСОФИЯ НЕФТИ Кровь цивилизации Можно без преувеличения сказать, что нефть ныне фундирует бытие. Возмущения социальной реальности последних десятилетий, которые выражаются в войнах или переворотах, по большей части связаны именно с контролем над добычей или транспортировкой нефти. Иракская и чеченская война, "бархатные революции" и сепаратизм в Закавказье, проблемы российских "олигархов" и процветание московского "Вавилона" - все это имеет ярко выраженную нефтяную подоплеку. Кроме того, вряд ли кто-нибудь будет оспаривать фундаментальное влияние динамики мировых цен на нефть на экономику России и на курс рубля. Исчерпание нефти обернулось бы катастрофой для всего человечества в целом и для каждого в отдельности. И, одновременно, потребление нефти увеличивает содержание вредных веществ в атмосфере и усугубляет "парниковый эффект". Материя или благо? Возможна ли философия нефти? Разве философская рефлексия не проносится мимо неё к иным, более предельным категориям? Действительно, нефть часто определяют через более общее понятие сырья или полезного ископаемого. Их философским эквивалентом является материя. Однако нефть не материя. Она мыслится как благо, как "то, ради чего" совершают некие действия. Четвертая причина Аристотеля. Может быть, нефть - это материальное благо? При внимательном размышлении она оказывается не материальной, и совсем не благом. Нефть это особая субстанция. Она даже не симулякр, ибо у неё нет прообраза. Нефть трансцендентна повседневности, хотя странным образом её фундирует. Никто не имеет дело с "нефтью в чистом виде" - за исключением нефтяников, которые живут где-то на окраинах ойкумены. Зато мы имеем дело с изделиями из нефти - с пластмассами, бензином, керосином, мазутом. Но эти изделия сами по себе еще не вещи. Это материалы. Нефть же не материал, но мать материала, его основа. С классической точки зрения, все основы должны быть элементарными, но нефть принципиально не такова. Она обладает сложной структурой. Нефть даже не изначальна. Установлено, что нефть является продуктом разложения тел живых существ, погибших десятки миллионов лет назад, где-то в Каменноугольный период. Если с технической точки зрения нефть может мыслиться как материал, то с социальной - она всегда кажется благом. Однако это очень странное благо. Генеалогически нефть - это продукт разложения. Прежде подобные вещи считались мерзкими, гадкими и отвратительными. Экологически нефть - это грязь, ибо её разлив загрязняет окружающую среду. Крушения нефтеналивных танкеров вызывают экологические катастрофы. Особенно сильное впечатление при этом производит показ по телевизору покрытых нефтяной пленкой птиц. Острие деконструкции Таким образом, можно сделать вывод, что образ нефти взламывает классическую рациональность, восходящую к логике Аристотеля. Философия нефти возможна только в рамках нелогического мышления, впервые обозначенного Люсьеном Леви-Брюлем. Этот метод был очерчен в герменевтической традиции, где понимание основывалось скорее на интуиции, чем на правилах логического вывода. Приобретая универсальное значение, пронизывающее все уровни социальной реальности, нефть превращается в зеркало универсума, подобно монаде Готфрида Лейбница. В основе мышления лежит метафора. Нефть становится символом нашей цивилизации, а её понимание способно пролить свет на все, что с ней связано, т.е. практически на всю современность. Превращаясь в метафору, нефть трансформирует восприятие мира. Она семантически расцвечивает социальную реальность в радикально иной перспективе. Нефть делает прежний мир невозможным. Классические эталоны ценностей истончаются. Этимология слова "нефть" через персидское посредничество восходит к арабскому слову, которое в глагольной форме имеет значение: "плевать, извергать, харкать". Прежде плевки, грязь, яд (для окружающей среды), чернота, вторичность истолковывались как несовместимые с благом. Образ нефти служит инструментом для деконструкции этого противоречия. Теология нефти В теологическом дискурсе нефть не имеет прообраза в уме Бога, поскольку она является продуктом разложения живых существ. Более того, нефть выступает в качестве антипода Бога. Если Бог - чистая форма или форма форм, то нефть принципиально не имеет формы, для её обозначения часто используют образы птицеподобной техники, с помощью которой её добывают, либо темные пятна. Это качество еще раз подчеркивает демонизм нефти. Бог зрим в образе, а у нежити своего облика нет, она ходит в личинах. Благо нефти, таким образом, уже не ассоциируется с красотой или определенностью. Безобразие становится залогом бесконечных возможностей. Идеи рождаются исключительно по поводу нефти, хотя идея самой нефти, по-видимому, невозможна. Простота, некогда считавшаяся божественным свойством, превращается в побочный продукт переработки. Место элементов и простых сущностей в теоретическом дискурсе занимают структуры и инфраструктуры. Нефть темна, её добывают из-под земли. Это порождает стойкие ассоциации с областью инфернального. Нефтяной промысел может быть истолкован как действие противоположное действию Сулеймана, который, по исламскому преданию, запечатывал джиннов в лампы и забрасывал их на дно морское. Нефтяной промысел напоминает распечатывание демонов. Нефть и искусство Дыхание нефти обнаруживается даже в искусстве. Эстетика нефти может апеллировать либо к комическому, которое по Аристотелю есть "подражание безобразному", либо к брутальному. Трагическое же превращается в клиническое. Полезно соотнести нефть с золотом. Иногда нефть называют "черным золотом", однако в отличие от золота нефть предельно дистанцирована от категории красоты. Её эстетика скорее в скрытом могуществе. Её образ приобретает самостоятельность в фильме ужасов Creepshow ("Шоу уродов"), где она в виде пленки нападает на купающихся обывателей. Переполненный ужасом образ нефти встречается и в психоделической песне Егора Летова "Русское поле экспериментов": "Вечность пахнет нефтью". Позитивность нефти Однако от момента переворота ценностных эталонов следует перейти к моменту фиксации новых ценностей, дабы не совершить ошибку диалектики, которая по мысли Делёза заключалась в подмене различия отрицанием. Нефть производит новые ценности. Главной из них, является эффективность - единственный метарассказ постмодерна, по Лиотару. В самом деле, ценность нефти заключается в горючести, т.е. способности производить эффект, ибо горение и есть эффект. Совмещение в себе начал воды и огня делает нефть аналогичной алкоголю, который трактовался средневековыми алхимиками как Aqua Vita - "живая вода", совмещавшая в себе качества эликсира бессмертия и философского камня, способного превращать все элементы в золото. Нефть - это "живая вода" механизмов, приводимых в движение двигателями внутреннего сгорания. Ценность нефти для человека оказывается опосредованной. Вместо антропоцентризма магической цивилизации Ренессанса, корни которой можно найти в коранических легендах о халифе Адаме, современная цивилизация имеет ярко выраженный технотронный характер. Революция механизмов, которой так долго опасались писатели-фантасты, свершилась. Нефть отличает легкость транспортировки. Бывает достаточно пробурить скважину, чтобы нефть сама вышла на поверхность в виде фонтана. В древности подобное свойство обозначалось как самодвижность и являлось основной характеристикой одушевленных существ. Можно ли приписать нефти душу? Вряд ли, но если двигатели внутреннего сгорания обладают душой, то нефть превращается в аналог божественной благодати для них. Бог умер. По-видимому, Он отравился нефтью. Книгу Жизни прочесть невозможно - её страницы оказались залитыми нефтью. Записанные в ней слова исказились до неузнаваемости. Это новые слова, новое небо и новая земля. Новый Иерусалим так и не спустился на землю. Взамен него из глубин Земли поднялась Церковь Нефти, опутала нефтепроводами землю и причастила своими дарами все человечество.
Василиса: Инвольтация путча Алексей Иваненко /Заставка: Invitation of Putsch под песню Полюшко-поле. Затем видеоцитата из Матрицы 54:15 – 56:15 минута фильма/ 1. Путч – это кость в горле современного антифашистского мира. Это кошмар князей мира сего. И этот кошмар создает эгрегора, который питает собой контрэлиту – инфернальную аристократию социальной реальности, новых титанов, готовых пойти на приступ Олимпа. 2. Современная Россия имеет родовую травму в лице августовского путча 1991 года. Путчем и завершится её бытие, ибо как говорил греческий философ Анаксимандр: «что из чего, то и туда». Однако комитет будет антигосударственным, руки твердыми, хунта молодежной, а вместо «Лебединого озера» эфир заполнит альтернативный рок. Путчем официальные демократы назвали события октября 1993 года, что лишний раз подтверждает ранее принятую гипотезу о влиянии эгрегора. 3. Контуры будущего путча высветила Кондопога. Народное восстание против этно-криминальных кланов продемонстрировало, что погромы не цель, а аперитив социального делирия. На страже этно-криминальных кланов стояли три пса Системы: ОМОН, телевидение и «нашисты». Будущий путч необходимо с ними встретится вновь. 4. Что же такое путч? Путч – это доппельгангер революции, её инфернальный прототип. Их часто путают, что совсем не случайно. Так немецкий социолог Макс Вебер называл Красную Пресню 1905 года путчем, а Гитлер именовал свой Пивной Путч 1923 года национальной революцией. В состоянии апокалиптической повседневности маски сброшены, а различия стерты. Советские ученые видели в путче реакционное выступление узкого круга заговорщиков. Однако революция всегда стремилась быть путчем, т.е. быть профессиональной и консервативной. 5. Первая номинальная революция свершилась в Англии XVII века. Её адепты грезили о былых временах вольности, перечеркнутых нормандским вторжением XI века. Свергая иго короля Ирода и его безумных кавалеров, английские революционеры «раундхеды» брали курс в прошлое, чтобы выплыть в будущее. 6. Вожди Французской революции вдохновлялись римским идеалом республики. А якобинцы даже вместо Христа почитали тираноборца Брута – одного из заговорщиков, убившего Цезаря. На риторический вопрос «И ты Брут?», они отвечали «и я…» 7. Революции оказываются более консервативными, чем о них принято думать. Парижская коммуна отсылает к вольным городам Средневековья, а недавние антиглобалистские «карнавалы против капитализма» к архаике оргиастических культов. 8. Революционная теория постепенно отказывается от услуг широких слоев населения. Якобинцы взывали ко всему народу. Маркс сужает свою аудиторию до рабочего класса. Ленин апеллирует к партии профессиональных революционеров или к «сознательному меньшинству». А бразильский теоретик городской партизанской войны Карлос Маригелла и вовсе довольствовался «одиночными бойцами». Таким образом, идейный революционер постепенно эволюционирует в маньяка. В самом деле, Система обладает достаточными ресурсами, чтобы коррумпировать сознание и предотвратить протест еще до стадии его реализации. Противостоять гипнозу Системы способны лишь единицы. 9. Томас Кун писал, что Революция начинается с аномалии – с выпадающего события. Поэтому революционер должен иметь достаточно чуткий слух, чтобы заметить сбой Системы, чтобы нащупать слабое место в её броне, чтобы затем нанести сокрушительный жалящий удар. Невежественные массы могут оказать революции лишь медвежью услугу. Адептами современной революции являются настоящие рыцари, способные вести партизанскую войну с превосходящими силами противника. Они проигрывают Системе в количестве, поэтому их лицо скрыто маской. На смену открытому лику Че Гевары приходит маска сапатистского субкоманданте Маркоса. /Видеофрагмент из Бойцовского Клуба: Операция Разгром/ 10. Современная революция деструктивна. Её уже не прельщают образы будущего рая. Рай контрреволюционен, ибо мы пытаемся осмыслить его старорежимными стереотипами. Так мы в старом режиме обнаруживаем элементы рая и откладываем Преображение на перманентное Завтра. Рай усыпляет и только Ад бодрит и зажигает. Парадокс средневековой космологии заключался в том, что именно Ад был центром мира, вокруг которого вращались небеса. Коперник поколебал эту концепцию. И лишь современная астрономия вновь возвращает нас к инферноцентризму. Ад – это пожирающие свет Черные Дыры. Именно они держат в зоне своего притяжения миллионы звезд, подобных нашему солнцу. 11. Современные революционеры атакуют Систему по-кантовски, исходя из категорического императива. Революция прекрасна сама по себе. Она самодостаточна. Она больше не нуждается в коммунизмах. Как говорили западногерманские красноармейцы, коммунизм и есть вооруженная борьба. Революция всегда была путчем. 12. Первый номинальный путч произошел в швейцарском Цюрихе в 1839 году. Его тогда еще не внушал достаточно страха. Немецкое слово putsch родственно английскому глаголу to push – двигать, толкать. Этимологически, путч – это брожение или волнение. Тогда в окрестностях Цюриха восстали крестьяне, подстрекаемые священниками. Повод для восстания был ничтожным – в местный университет пригласили известного либерала, которого вскоре отстранили от преподавания местные власти. Однако путчисты вошли в раж и захватили город. Правительство подало в отставку, а первый путч не стал комом. /Видеофрагмент из Вен Хелсинга под музыку Хорст Вессель/ 13. Вторым путчем стал Капов путч 1920 года, когда демобилизованные солдаты под командованием генерала Вальтера Лютвица захватили Берлин и сформировали собственное правительство. Однако ими двигал вульгарный консерватизм и грубая реакция. Историей движут идеи, а не смутно осознаваемое недовольство. 14. Уже Английская революция XVII века выдвинула на первый план агитаторов-провокаторов. Эти инкубы сознания сплели из мятежных банд революционную армию «железнобоких». Позже не бомбисты, а именно большевистские агитаторы уничтожили царскую армию и создали многомиллионную Красную Армию. Их секрет был даже не в продуманной программе радикальных реформ. Революция является выражением базовой экзистенциальной потребности к преодолению пределов. Эта потребность структурирует гнев, приправляет жизнь запахом Смерти и дает чувство приобщения к Великому Делу. Революция это, прежде всего, духовная практика, где идеи парят над областью рассудочных понятий. Оружием агитаторов является вера, облеченная в символы эстетических идей, а не рациональные аргументы. 15. Революция всегда начинается с эстетики, с альтернативной моды. Английские революционеры отличались короткими стрижками, а французские – длинными штанами, поэтому первых назвали раундхедами, а вторых – санкюлотами. Июльская революция 1830 года нашла воплощение в картине Делакруа «Свобода на баррикадах». В 1848 году вошли в моду красные знамена. Русские большевики придумали красную звезду. Кубинская революция явила миру нетленный красно-черный лик Че Гевары, чей берет и длинные черные локоны угадываются даже в образе арабского террориста Хаттаба. 16. Однако индустрия моды раскалывает потенциального революционного субъекта на множество враждебных субкультур, которые Система использует друг против друга согласно древнему имперскому принципу «разделяй и властвуй». Поэтому грядущий путч необходимо должен отталкиваться от самого дна инфернальной эстетики, которую Всевидящее Око Системы не способно воспринять. Объективный анализ позволяет выделить три компонента современной инфернальной эстетики: фашизм, сатанизм и исламизм. В отдельности они перевариваемы Системой: тоталитаризм фашизма, эгоизм сатанизма и внешняя сторона ислама, однако в синтезе может получиться духовный коктейль Молотова. Нацистская программа безнадежно устарела, однако эстетика слов и символов продолжает обнаруживать сбои Системы. Нацистская эстетика адаптировалась даже антифашистски настроенными панками. Метафоры темного оккультизма о хаосе, чужаках, тонких энергиях и эгрегорах глубже передают своеобразие современного мира, нежели традиционные религии. А кавказские исламисты часто призывают пренебрегать внешними формами религиозности ради причастности к Джихаду – Великой Деструкции. /Видеофрагмент из Обители Зла под музыку King Diamond/
Василиса: Алексей Иваненко ШАМБАЛА И АРМАГЕДДОН Опыт эсхатологической (анти)утопии Руки Аллаха есть только в сознании Будды. Но вся фишка в том, что сознание Будды все равно находится в руках Аллаха. Виктор Пелевин Существует целый ряд пророчеств, относимых к т.н. Последним Временам. Их невозможно игнорировать, поскольку подобные представления имеют широкое распространение и содержатся во всех значительных религиях: авраамических – иудаизме, христианстве, исламе, и неавраамических – индуизме, буддизме, зороастризме, германо-скандинавском язычестве и т.д. Некоторые объясняют подобную распространенность Откровением Единого Бога ко всему человечеству, преломленному в разных культурно-исторических контекстах. Другие склонны видеть в этом проявление архетипов коллективного бессознательного. Существуют и иные толкования, но хотелось бы обратить внимание на другое, а именно: подобная информация удивительно постоянна и адаптивна. Человеческий разум как бы нащупывает в своем воображении некую информационную матрицу или объективно существующую идею. Он как будто не может мыслить иначе. Эта идея выражается в виде Армагеддона и возвращается вновь и вновь: страны социалистического лагеря против капиталистических стран, цивилизованное общество против международного терроризма. От этого нельзя просто отмахнуться, ибо даже абсолютно бредовое представление, завладев коллективным сознанием, начинает трансформировать общество, а это уже один из ключевых уровней бытия. «Идея, овладевая массами…» - по-марксистски, но верно. Подобные представления на стадии их реализации называют утопиями, в честь книги одного католического святого. Говорят, утопии вызывают большую кровь. Но утопия – это мечта, поэтому мечтать иногда и вредно, и опасно. Однако невозможно пресечь утопии и перестать мечтать, ибо мечта – это высшее проявление мысли. Это судьба человека, часть Божественного замысла о нас. В мечте мы моделируем возможные миры и соприкасаемся с развилками возможностей нашей судьбы. В этом и реализуются наш разум и свобода. Однако паранойяльные образы – это тромбы на путях мечты. Он нуждаются в терапии, дабы страх сменился надеждой. Мечта – это обыденное представление о религии, суть которой не в нагромождении обрядов, а в связи с трансцендентным. Даже откровенные атеисты иногда поднимаются над суетой повседневности и начинают задумываться о судьбах мира. Тут их мысль приобретает религиозные формы, ибо будущее – это Бог безбожников. Но чтобы понять предпосылки собственного мышления, понять истоки утопий, определяющих нашу жизнь, необходимо обратиться к их первоисточнику - к традиционным религиям. ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА Современная глобальная цивилизация имеет отчетливые авраамические корни. Постмодернисты критикуют в современной цивилизации Модерн, который был структурирован идеей Бога. Первым же, кто вводит идею Бога, считается пророк Авраам (Ибрагим) – родоначальник «авраамических религий» (иудаизма, христианства и ислама). В этой традиции, под явным влиянием зороастризма, сформировалось представление, согласно которому Армагеддон будет представлять собой финальное столкновения сил Света и сил Тьмы. Под силами Света адепты авраамических религий обыкновенно понимают себя, а под силами Тьмы – своих врагов. Подобный подход никак не приближает нас к пониманию Армагеддона, поскольку Тьма мыслится отрицанием Света. Устаревшая метафизика тождества приводит к осознанию Иного (Тьмы) как Ничего. Ни с чем как бы и бороться никак. Но тогда идея Армагеддона ложна, ибо иллюзорна. Но это не так, поскольку эта идея организовывает человеческий опыт предстоящего, следовательно, эта идея работает, т.е. она относительно истинна. Чтобы победить, необходимо видеть во Тьме не только «отрицание Света», но очертить её позитивные возможности и таким образом деконструировать саму дуальную оппозицию Тьма – Свет. Вглядимся во Тьму, чтобы лицезреть Свет, ибо только в различии рождается смысл. В исламской мистике есть своеобразный «сатанизм», который отличается от христианского аналога тем, что Дьявол (Иблис) почитается как пример совершенного мусульманина. Согласно Корану, Аллах сотворил Адама и приказал ангелам поклониться ему. Дьявол оказался единственным, кто отказался сделать это, поскольку усмотрел в словах Аллаха испытание своей веры (Коран 15:28-33; 18:50). В исламе поклонение кому-либо кроме Аллаха является тягчайшим грехом, в т.ч. и поклонение человеку. В подобной интерпретации Дьявол оказывается не искушением, но испытанием. Осознание брани с Дьяволом – это низкая стадия посвящения, которая чревата тем, что мистик испугается врага или лживо переложит на него совершенное зло. Итак, переведем оптическую метафору в геополитическую. Благо, для этого есть все необходимые основания. В древнеславянском языке Север называется полуночной стороной, а Юг – полуденной. Эта этимология сохранилась в современном украинском языке: Север и Юг как Пiвнiчь и Пiвдень. Эта локализация получает свое обоснование у библейских пророков. Так Исаия (Й’ша-йahу), иудейский пророк VIII в. до н.э., сообщает, что Люцифер (Денница) сядет «на краю севера» (Исаии 14:13). Иеремия (Йир-м’йahу), иудейский пророк VII в. до н.э., подтверждает, что именно «от севера откроется бедствие на всех обитателей земли» (Иеремия 1:14). Иезекииль (евр. Й’хез-кэль; араб. Зу-л-кифл), вавилонский пророк VI в. до н.э., также соглашается версией демонического Севера (Иезекииль 38:6; 39:2). На Севере есть земля Магог, из которой на последнюю битву будут выведены союзные армии трех народов (Рош, Мешех и Фувал) под предводительством некого Гога (38:2-3). Их союзниками будут персы, ливийцы и эфиопы (38:5). Примечательно, что ливийцы (африканцы) отделены от эфиопов (чернокожих). Это позволяет предположить, что под эфиопами могут пониматься афроамериканцы США. Персы сейчас никак не могут быть союзниками США, поскольку духовные лидеры Ирана (Персии) считают Америку сатаной. Однако над Ираном сгущаются тучи в связи с поддержкой им антиизраильской шиитской повстанческой группировки «Хезболла» и развитием собственной ядерной программы. Весьма вероятно, что в ближайшей перспективе эту страну может постичь судьба Ирака, т.е. американское военное вторжение. Земля Магог с трудом поддается интерпретации. Известно лишь, что некоторые исследователи, проводят параллель между народностью Рош и Россией (Russia). В процессе наказания Гога, карающий огонь Господа помимо земли Магог нисходит на «жителей островов, живущих беспечно» (39:6). В современном контексте эти острова вызывают отчетливые ассоциации с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии. При такой аналогии землей Магог может оказаться Европа или регионы Евразии к северу от Ближнего Востока. Таким образом, библейская оппозиция «демонический Север – ангельский Юг» в общих чертах напоминает современный (после 1991) геополитический разрыв между «богатым Севером» и «бедным Югом». Только во главе Юга стоит не Израиль, а радикальные представители исламской цивилизации, которая раскинулась от Атлантического Океана до Тихого. Мекка вместо Сиона – парадокс? Отнюдь, поскольку сами мусульмане возводят свою религию не к Мухаммеду, а к Аврааму-Ибрагиму («будьте общиной Ибрагима» – Коран 2:135) и включают иудейских пророков в свою духовную традицию. АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ КИТАЙ Апостол Иоанн Богослов трансформировал представление о царе Гоге в самостоятельные народы Гога и Магога, которые, вдохновляемые Сатаной, нападут на «город возлюбленный», т.е. на теократическое государство (Откровение 20:7-8). Причем, это событие разнесено на тысячу лет с Армагеддоном (Откровение 16:16), в результате которого падет великий город Вавилон (18:2) и будут убиты «зверь и лжепророк» (19:20). Впрочем, христианские теологи усматривают здесь искусственное удвоение Армагеддона и предпочитают толковать Апокалипсис предельно аллегорически, поскольку буквальное его прочтение порождало в истории немало утопических проектов, связанных с идеей Тысячелетнего Царства. Представление о неисчислимых народах Гог и Магог (Йаджудж и Маджудж – Коран 18:94-98) принимается и в исламской традиции. Однако они уже ассоциируются не с Севером, а с Востоком, имеют азиатскую внешность и обитают за Преградой (Садд). Турецкий богослов Саид Нурси локализовал народы Гог и Магог регионом Гималайских гор. Если «Преграда» находится в Гималаях, то эти многочисленные народы могут жить только за ними, т.е. к северо-востоку от них. Там находится только одна страна с многочисленным (миллиардным) населением – это Китай. Сейчас это усиленно вооружающаяся, но миролюбивая Китайская Народная Республика с архаической идеологией коммунизма. Однако КНР – это один из многочисленных периодов в многовековой китайской истории. Вполне возможно, что на смену Китайской Народной Республики придет новый Китай, совсем не тот, который мы знали прежде. Самой известной оппозиционной силой в Китае является буддизм. Широко известны гонения нынешнего китайского правительства на основанную в 1985 многомиллионную буддийскую «секту» Фалунь гун («Колесо Дхармы»), символом которой является желтая свастика. Возможно, китайские коммунисты «дожмут» это движение, но история показывает, что идеи оппозиции так просто не исчезают, поэтому рано или поздно Китай будет буддийским. Кроме того, консервативные «китайские гегемонисты» получат в свои руки грандиозный козырь – Тибет, который благодаря глобальным проблемам человечества из провинции превратится в новый центр мира. Тибет не зальют воды растаявших льдов, а горный воздух будет по-прежнему чист. АНТИХРИСТ АЛМАЗНОГО ПУТИ Христианские авторы разработали образ предводителя демонических сил. Им будет, по словам апостола Павла, Антихрист - «человек греха, сын Погибели», который будет выдавать себя за Бога. Он соблазнит многих и сразится с возвратившимся Иисусом Христом, который убьет Антихриста «духом уст» (2 Фессалоникийцам 2:3-8). Это место наиболее туманное в христианской теологии. Если, согласно Афанасию Великому, Вознесение Иисуса было тождественно его обожению, то повторное вочеловечение недопустимо для Бога. История не повторяется. Или Иисус придет бестелесно как призрак? Русский философ В.С. Соловьев находил выход из этого теологического тупика через гипотезу «богочеловечества». Выражение «духом уст» обозначает, по-видимому, информационную войну. Учитывая возрастающую зависимость современного общества от Интернета, вполне можно допустить, что Иисус будет хакером. Мусульмане также верят, что в Последние Времена усилится отступление от канонов истинной веры (Апостасия или Фитна). Антихрист (аль-Масих ад-Даджжаль – «Ложный Мессия») придет от Востока, хотя внешность он будет иметь европейскую (светло-карие глаза, румяное лицо и волнистые волосы). Он будет главой государства, поскольку у него будут собственный «рай» (индустрия развлечений для V.I.P.) и «ад» (застенок для преступников). С помощью развитой техники он будет контролировать погоду, и перемещаться «с великой скоростью» (на самолете?). Его убьет вернувшийся Иисус, который помимо прочего «сломает крест», т.е. объединит христианство и ислам. Иисус будет действовать не один, а заодно с грядущим обновителем веры – Махди. В мусульманской традиции иногда возникает путаница относительно того, кто именно будет повелителем правоверных - Иисус или Махди. Однако это не столь принципиально – на фоне общего эсхатологического сближения всего «авраамического» полюса. В чем же будет состоять религия Антихриста? Многие факты позволяют предположить, что эта религия будет представлять собой одну из разновидностей буддизма, а сам Антихрист будет Буддой. Во-первых, в пику библейской традиции, в буддизме сакрален не Юг, а именно Север, поскольку оттуда придет грядущий Будда Майтрейя. Во-вторых, буддизм весьма привлекателен для западной интеллигенции как «религия без Бога», как возможность сохранить свой атеизм на пути духовного совершенствования. Буддийский принцип ненасилия удачно согласовывается с либеральной идеологией прав человека и экологическими принципами защиты окружающей среды. После Сексуальной Революции именно буддизм в его тантрической версии возвышает интимные отношения до уровня духовной практики. Если ислам видит в половой любви идолопоклонство, то известный датский проповедник буддизма Алмазного Пути Оле Нидал видит в сексе способ преодоления ограниченности «эго». Современный буддизм не перегружает своих адептов обрядами. Единственным заметным обрядом буддизма является релаксирующая медитация. Далее, в популярной ныне на Западе версии буддизма Алмазного Пути (ваджраяны) существует священный текст «Калачакра», который повествует о грядущей Последней Битве. Одной из сторон этого конфликта будет таинственная Шамбала – страна, восхищавшая Гитлера. Традиционно Шамбалу отождествляют с Тибетом, хотя делают попытки локализовать её в более западных или северных от Тибета регионах. Но Шамбала – это поле Будды. Она существует лишь в утопическом сознании. Её реализация – это дело будущего. Возможно, провинциями Шамбалы станут североевропейские, русские и китайские земли. Согласно пророчествам «Калачакры», Шамбала станет последней цитаделью истинной Дхармы (т.е. «буддизма»). Во главе её станет царь Калка (Kalki), который будет почитаться как 10-е воплощение индуистского бога Вишну. Буддисты и индусы будут видеть в нем своего защитника, а мусульмане и христиане ложного мессию. Враги Шамбалы обозначены как млеччха (Mleccans) – носители западной религиозной традиции (исповедующие Моисея, Иисуса и Мадхумати пророками), т.е. главным образом радикальные мусульмане – преемники «Аль-Каиды». При всей своей терпимости буддисты не приемлют только одну религию – ислам. СВАСТИКА ПРОТИВ ПОЛУМЕСЯЦА Исламское богословие не питает особой неприязни к буддизму как таковому. Харун ар-Руси, лидер Национальной Организации Русских Мусульман, пишет: «мы не можем исключить, что учения таких людей, как Будда, Кришна, Заратуштра и т.д., могли быть в первозданном виде таухидными, а сами эти люди, возможно, одними из этих 124 000 пророков, мир им». Действительно, главное в исламе, как и в буддизме – это Путь (Коран 1:6-7), ведущий к избавлению от страданий, ибо в Раю нет страданий. Мусульмане называют этот Путь Тарикатом, китайские буддисты – Дао (так они переводят санскритский термин «боддхи» - просветление). Цель Пути – Нирвана, которая в исламской теологии имеет свой аналог – Фана, которая, согласно концепции Джунайда, есть растворение или умирание верующего в Боге. Запредельная Пустота буддистов может оказаться одним из имен Аллаха. «Оставьте тех, которые раскольничают о Его именах» (Коран 7:180). В этом Пути есть руководство – Дхарма, которую мусульмане называют Умм аль-Китаб (Мать Книги, Небесный Коран), которую постигают посвященные – пророки или, если угодно, Бодхисаттвы – и передают их всему человечеству. Коран, Евангелия, Тора – проекции Дхармы, а Мухаммед и Гаутама – одни из Будд. Смысл Дхармы раскрывается в Коране: «Писание мы ниспослали тебе, чтобы ты вывел людей из мрака к свету (просветлению)» (Коран 14:1). Ищущие оправдание насилию в Коране часто забывают, что эта книга изложена «притчей комара» (Коран 2:26). Однако массы часто руководствуются враждебным намерением, а их предводители могут отыскать этому любое оправдание. Кроме того, человеческий разум мыслит в бинарной системе различий. Напуганные исламским фундаментализмом носители западной цивилизации начнут искать убежище в буддизме. Их враждебность к исламу найдет свое выражение в принятии Алмазного Пути с его «Калачакрой» и в реализации проекта Шамбала. Это будет уже не классический буддизм, а новая религия, которая впитает в себя элементы протестантского христианства и неоязычества с культом природы, верой в НЛО и управлением жизненными энергиями. Мусульмане ответят тем же, отождествив Вишну – небесного покровителя царя глобальной евро-тибетской Шамбалы – с Дьяволом и вспомнят, что в трех своих воплощениях из десяти Вишну – князь мира сего – носил имена со значением «темный»: Парашурама, Рама и Кришна; что, согласно свидетельству Абу Хурайра, пророк Мухаммед сказал, что во время своего Пришествия Иисус «убьет свинью», а свинья – это третья аватара Вишну. Возможно, они вспомнят, что, согласно легенде, второй Будда (Нагарджуна) получил свою мудрость от драконов – тех, которые искушали Адама и Еву в раю, и которым предстоит сыграть не последнюю роль в Конце времен. У мусульман будет иной проект – Халифат. Армагеддон высвечивается как столкновение желтого буддийского Севера с зеленым исламским Югом. Свастика против полумесяца. Шамбала против Халифата. Пророчества о временах запустения не позволяют с точностью определить, кто будет прав и на чьей стороне будет добро. В своей цели религии едины. Насилие исламистов окажется формой сострадания к сансарическим существам, а за образом Вишну можно узреть лик Аллаха.
Василиса: А.Иваненко - Куфр пожирает Запад 12:44 02.01.2004 Куфр пожирает Запад Это не угроза фундаменталиста, не шутка, а диагноз, поставленный Западной цивилизации видным американским социологом и философом японского происхождения Френсисом Фукуямой. Его сложно заподозрить в симпатиях к врагам Запада. Он прославился на весь мир в 1989 благодаря своей скандальной статье "Конец истории", написанной с либерально-гегельянских позиций. Тогда Фукуяма писал, что конец Холодной Войны означает окончательную и бесповоротную победу западного либерализма над всеми известными системами ценностей. Гибель врагов кладет конец противоречиям, которые по гегельянским догмам движут историю. Нет противоречий, нет истории. Однако проходит 10 лет и Фукуяма пишет совершенно иную книгу "Великий Разрыв" (М., 2003, перевод А.В. Александровой). Около 100 страниц этой книги занимают графики, диаграммы и библиографии. Главный тезис книги состоит в том, что Запад смертельно болен социальной болезнью под названием "Великий Разрыв", первые симптомы которой появились в 1960-е гг. За 40 лет болезнь не прошла, а только усугубилась. Симптомы следующие: 1. Рост преступности. "Подъем послевоенной волны преступности может быть датирован приблизительно 1963 годом, с тех пор он быстро ускорялся" (с.50) 2. Кризис семьи. "Браки и рождения детей стали более редкими; увеличилось количество разводов; каждый третий ребенок в США рожден вне брака это же относится к более чем половине всех детей в Скандинавии" (с.13). 3. Сокращение численности населения (депопуляция). Проблема демографического взрыва стоит только перед странами Третьего мира, пишет Фукуяма, в то время как "перед всеми развитыми странами стоит прямо противоположная проблема – их население сокращается" (с.60). При высокой продолжительности жизни это приведет к тому, что общество будет состоять из одних пенсионеров, которых некому будет обеспечивать. Искусственная стимуляция рождаемости на примере Франции оказалась дорогостоящим и неэффективным делом. Иммиграция породила культурную напряженность между "аборигенами" и "чужаками". 4. Социальная разобщенность, выраженная в дезорганизованном, атомизированном, изолированном существовании индивидов, лишенных доверия друг к другу. В чем причина этой болезни, задается вопросом американский социолог? В процессе многостраничного анализа статистических данных, он приходит к выводу, что причина социальной болезни в кризисе семьи, ибо "семья – важный источник социального капитала" (с.31), т.е. именно семья закладывает в гражданина нравственные устои, отсутствие которых не восполнишь никаким законодательством. Матери в офисах, дети в школах, бабушки и дедушки – в домах престарелых (с.59). Но офис, школа и дом престарелых, хоть и симулируют дом, но никогда его не заменят. Фукуяма полемизирует с теми социологами, которые считают кризис семьи консервативным мифом и утверждают, что семья лишь перешла в новую фазу своей эволюции – к гражданскому сожительству. В книге приводится социологический факт на основе обследования группы из 4300 шведских женщин, рожденных между 1936 и 1960 гг. Так вот факт состоит в том, вероятность распада пары сожителей при наличии ребенка в три раза больше, чем вероятность распада пары, состоящей в браке (с.69). Причиной этого в том, что сожительствующие пары заранее отказывают друг другу в доверии. Ребенок в неполной семье оказывается лишенным необходимого объема семейного воспитания, ибо в отсутствии отца матери приходится посвящать себя работе вне семьи. Кроме того, неизбежный разрыв родителей, когда союз зиждется на удовольствии, всегда создает для ребенка психологическую травму (с.70). Но кризис семьи – это все же промежуточная причина. Наиболее убедительной исходной причиной Фукуяме представляется "культурологическая" (с.106), связанная с тем, что западные ценности начали уничтожать сами себя. "Западный рационализм, достигший своего высшего развития, начал подрывать самого себя благодаря выводу, что рациональные основания, на которых могли бы основываться универсальные нормы морали, отсутствуют" (с.107). Феминистское движение, сексуальная революция, эмансипация геев и лесбиянок, повальное увлечение психоанализом и антропологией преследовали одну цель: "узаконить погоню за индивидуальными удовольствиями и выгодами" (с.109). Индивидуализм превратился в аутизм, а свобода – в ненужность. Удачно иллюстрирует эту ситуацию диалог Нео и агента Смита из фильма "The Matrix: Reloaded" (2003), суть которой в том, что свобода оказывается величайшим несчастьем, ибо она делает существование бесцельным. Говоря простыми словами, куфр (неверие, погань) пожирает Запад и это не метафизическое, а вполне социологическое утверждение. В этом контексте Джихад (во всех его спектрах) – это, по сути, гуманитарная помощь, операция по спасению, ибо главной задачей Джихада является истребление неверие и распространение прочной основы для моральных норм. 29.12.2003 Алексей Иваненко Об авторе - Алексей Игоревич Иваненко (E-mail автора: iwanenkoalexy@hotmail.com). Петербургский философ, богослов-постмодернист. Родился в Пушкине (Ингрия) в Годы Застоя, в день исчезновения Элвиса Пресли. Согласно семейному преданию, род Иваненко восходит к запорожским казакам, которым после ликвидации Сечи было разрешено поселиться в центральной России (ныне Белгородская область). В школе воспитывался на культуре хэви-метал и фэнтези. В год зарождения движения антиглобалистов закончил философский факультет Университета (СПбГУ) на Васильевском острове, что в устье Невы. В настоящее время продолжает научную деятельность в аспирантуре, а в свободное время преподает философию и текстологию ряде вузов Северной Столицы. Сфера интересов: Метафизика после Хайдеггера и богословие после Апокалипсиса, египетское Православие, транскультурная мистика, современное искусство, духовные основы молодежных субкультур, семантика вооруженных конфликтов в странах Третьего мира. (Источник - "Литературно-философский журнал "Топос") Последние публикации: Город. Эпистемология адского огня. Был ли Илья Муромец участником джихада? Илья Муромец – турецкий гази? Время возвращаться на прямой путь. Источник - "Мусульманский Узбекистан" Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1073036640
Василиса: Алексей Иваненко ЭКЗИСТЕНЦИЯ В УСЛОВИЯХ МЕДИАКРАТИИ 1. Кризис экзистенциализма Философия экзистенциализма осознает человека не как разумное существо, не как мыслящую вещь, а как «экзистенцию» - уникального субъекта, способного к выбору собственной сущности или судьбы. Человек – это не просто вид живых существ в ряду других существ. В нем есть нечто позволяющее ему преодолевать собственные пределы и конструировать целые антропогенные миры в виде египетских пирамид, орбитальных станций и молодежных субкультур. Хайдеггер – крупнейший представитель экзистенциализма, возвысивший его в ранг метафизики – пояснял специфику экзистенции в определении: вперед себя бытие. Философия экзистенциализма является последней исторической интерпретацией человека. После неё наступила ситуация Постмодерна, в которой субъект оказался мертв. Однако постмодернистские тезисы по определению не следует понимать буквально. Это скорее метафора, парадокс для инициирования мысли, чем констатация. Тезис о «смерти субъекта» скорее следует понимать в плане трансформации субъекта, столь радикальной, что возможно применение термина «смерть». Постмодерн – это не очередное авангардное направление, а именно историческое «состояние» (Жан-Франсуа Лиотар), поэтому он касается всех, а не только его номинальных адептов. 2. Ситуация Постмодерна Итак, что же произошло с экзистенцией в условиях Постмодерна? Для этого необходимо прояснить саму ситуацию, которая допускает широкий спектр истолкований. Американский исследователь Фрэд Джеймисон называл постмодернизм культурной логикой позднего капитализма в одноименной работе 1991 года. Джеймисон использует марксистский дискурс, однако в самом термине «поздний капитализм» содержится подвох. Капитализм – общество, детерминированное паровой машиной, которая объединила городских ремесленников в единый класс фабричных рабочих. Фабрично-заводские окраины вытеснили ремесленные слободы так же, как броненосцы и пароходы вытеснили парусники. Консолидированные в синдикаты и партии рабочие часто устраивали забастовки и революции, оттого капитализм и казался неустойчивым образованием. Долгое время единственной альтернативой капитализму казался социализм. Последователи Маркса даже попытались создать мировую систему социализма, которая ко времени падения Берлинской Стены в 1989 показала свою историческую нежизнеспособность. Социализм проиграл не капитализму, а своему безымянному брату, который имеет различные прозвища: постиндустриальное общество (Дэвид Рисмен, 1958), технотронная эра (Збигнев Бжезинский, 1970) и информационное общество (Ёнеи Масуда, 1972). Названия современного общества не являются подлинными именами, поскольку в них много апофатики и абстракций. Прилагательное «постиндустриальное» создает впечатление, будто современное общество лишено промышленной базы, что, разумеется, не так. «Информационное» - слишком неопределенное понятие, поскольку неясно, что такое информация. «Технотронное» - слишком обобщенно, ибо с позиции технологического детерминизма любое общество определено в своем бытии техникой: мельница создала феодализм, паровая машина – капитализм, писал Карл Маркс в своем трактате «Misere de la philosophie» (Нищета философии, 1847). Необходимо взглянуть на современное общество исходя не из возможностей, а из действительности. 3. Медиакратия Современное общество родилось в результате внутренней трансформации капитализма. Подобно социализму в нем решено основное противоречие капитализма между частным характером собственности и общественным характером производства. В современном обществе производство принадлежит транснациональным корпорациям. Кроме того, современные исследователи подчеркивают его бесклассовый характер. Так Герберт Маркузе в трактате «One-Dimensional Man» (Одномерный человек, 1964) пишет о стирании классовых различий в рамках единой Системы, причем ведущую роль в этом стирании играют средства массовой информации и, прежде всего, телевидение. Они порабощают воображение и деформируют опыт, посему люди определяются не классовой принадлежностью, а вовлеченностью в систему потребления. Маркузе определял потребление не как удовлетворение потребностей, а как ситуацию детерминации ложными потребностями. Термин «ложные потребности» претенциозен уже постольку, поскольку претендует на знание критерия различия между истиной и ложью. Если мы абстрагируемся от ценностных высказываний, то ложными потребностями окажутся новые и сконструированные. В таком случае основанием различия становится принадлежность религиозной средневековой парадигме, согласно которое все новое еретично, ибо искажает данную в прошлом, но во всей полноте истину Откровения. Маркузе принадлежал к марксистской традиции, однако стержень современности он ухватил верно: медиакратия – общество, приходящее на смену капитализму. Эта гипотеза находит свое подтверждение в обращении к новейшей истории конца XX века. Некоторые специалисты в области политических технологий замечают, что одной из причин краха стран соцлагеря в 1989-1991 была «нетелегеничность» коммунистических геронтократов, они просто не смотрелись на телевидении. Но эта фраза проявляет собственную логику средств массовой информации – они из средства передачи информации становятся её производителями. Особенно отчетливо это почувствовали деструктивные силы современности. Латиноамериканские партизаны заметили, что крупный бой, выигранный на периферии, но не замеченный международным сообществом в лице глобальных средств массовой информации, не попадает в историю, а небольшая акция в столице перед объективами телекамер у журналистов вызывает резонанс во всем мире. Перефразируя Беркли, существует не то, что воспринимается, а то, что попадает в средства массовой информации. Эта практика породила современный терроризм – главный вызов современности. Первые террористы угоняли самолеты с заложниками на борту только для того, чтобы устроить пресс-конференцию. В 1990-е власти уже научились блокировать подобные несанкционированные выходы на международное сообщество, поэтому террористы либо снимают свои акции на видеокамеры и распространяют через сеть Интернет, либо совершают символические перформативные действия, где в самом действии уже содержится некоторое послание – как, например, синхронная атака террористов на здания Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. Но не только международные террористы видят в медиакратии уязвимое место современности, своего рода кощееву иглу. Русские бунтовщики октября 1993 также интуитивно почувствовали, что именно Останкинская телебашня является тем центром, откуда исходит трансляция современности (модернизация). Расследование геноцида 1994 в Руанде показало, что высокая скорость и широкий масштаб убийств были достигнуты за счет использования средств массовой информации. Во время Косовской войны стратеги альянса приравняли белградскую телебашню к военным объектам, за счет которого поддерживается обороноспособность Милошевича. И наоборот, затягивание войны США в Ираке объяснялось тем, что у террористов появился информационный спонсор в лице катарского телеканала «Аль-Джазира». 4. Трансперсональная экзистенция Может создаться впечатление, что современное общество вернулось к древневосточной деспотии на новом витке развития. На вершине пирамиды находятся олигархи, которые с помощью средств массовой информации осуществляют контроль над планетой. Однако современная философия как раз противится подобной интерпретации, заявляя, что господин отсутствует (Андре Глюксман), а субъект умер (Ролан Барт). Элита не в меньшей степени является объектом воздействия медиакратии, чем массы. Она не субъект в картезианском смысле, поскольку танцуют и её. Но здесь вспоминается крылатое изречение Мао Цзэдуна: без верха нет низа. Иными словами, массы тоже исчезают. Мы возвращаемся к теме смерти субъекта. На самом деле, это выражение не столь парадоксально, как кажется на первый взгляд. Современная психология описывает феномен конформизма, а также выдвигает тезис, что личность формируется в процессе социализации. Не человек формирует общество, а общество формирует человека. Стандарты «правильного» мышления, ценностные установки и желания являются социальными конструктами. Средневековые европейцы желали освободить Гроб Господень, а современные с интересом наблюдают за футбольными матчами. Оба желания не являются собственными, а сконструированными тем, что Юнг назвал коллективным бессознательным. Политтехнологи также признают, что объектом их воздействия становятся не люди, а целевые группы или аудитории. Кризис классического экзистенциализма был вызван отождествлением его с персонализмом. Экзистенция действительно исчезает как индивидуальная личность, однако проекции в будущее, интерес к прошлому сохраняется. Остается некто, кто продолжает подключаться к бытию и выходить во время. Есть кто-то, у кого продолжает сохраняться выбор, данный в тревоге. Это и есть общество, выступающее в качестве трансперсональной экзистенции. Смена названия вполне оправдана, поскольку общество перестает быть самим собой, т.е. собранием отдельных индивидов. Оно превращается в герметичную субстанцию – причину себя самой. Первым это заметил английский философ Томас Гоббс, назвав общество Левиафаном, которого следовало бы назвать Бегемотом Иова - «верх путей Божьих» (Иов 40:14). Сердцевиной трансперсональной экзистенции является информация, ранее называвшаяся духовностью. Ныне практически вся эта информация концентрируется в средствах массовой информации. Сами они себя репрезентируют как зеркало общества, что в контексте марксистско-ленинской идеологии вызывает аллюзии на «сознание как зеркало материи». Впрочем, когда речь заходит о международной общественности, то зазор между обществом и средствами массовой информации исчезает. Американский художник Энди Уорхолл выразил масс-медиа в трех образах: суп «Кэмбел», Мэрлин Монро и Мао Цзэдун. Триединство рекламы, кино и политики. Современные политтехнологи определяют суть рекламного сообщения как предъявление образа жизни, т.е. под маркой товара потребитель принимает определенные ценности и нормы поведения. Реклама выполняет религиозные функции, где есть предмет культа (брэнд), храм (место встречи сакрального и профанного – торгово-развлекательный комплекс) и ритуал (шоппинг). В процессе покупки, который многие философы предпочитают называть потреблением, есть моменты жертвы (траты), причащения к брэнду, риска (как долго будет служить вещь) и самопознания («ты есть то, на что ты тратишь деньги»). Психологи отмечают, что в процессе потребления потребитель испытывает эйфорию, близкую к религиозному экстазу. Особенно четко религиозная функция масс-медиа заметна на феномене «социальной рекламы», построенной как проповедь духовности: «Нет наркотикам», «Позвоните родителям». Кино снабжает людей крылатыми фразами, посредством которых им приходит понимание. Современный российский городской фольклор черпает свои образы из фильмов про Чапаева, Ржевского, Штирлица, Чебурашку и Пятачка. По фильмам человек узнает, что хорошо, что красиво и кто прав. Кинообраз позволяет идентифицировать других и преобразить себя самого. 5. Андеграунд как кощеева игла Ясно, что средство массовой информации – это мощное средство социального подражания, однако общество как трансперсональная экзистенция существует при наличии источника инноваций – собственной кощеевой иглы. В противном случае экзистенция превратится в эссенцию, а силы энтропии разрушат систему. Если роль масс-медиа в превращении высокой культуры в массовую, а также в стандартизации описана и понятна, то остается неясным источник самообновления общества. Писатель Виктор Пелевин выражает мнение, что источниками инноваций являются криэйторы – создатели рекламы. Однако подобная установка заражена латентным теоцентризмом, ибо неясно как инновация появляется в сознании этих самых криэйторов. Сюрреалистическая концепция творчества заключается в производстве смысла путем сталкивания противоречивых образов в виде коллажей. Некоторые видят здесь образную переработку гегельянского тезиса о том, что противоречия движут историю. Однако ряд исследователей опасается, что предельная унификация сотрет креативные различия и история завершится. Между тем система постоянно отрицает себя в андеграунде, в котором накапливаются и сталкиваются периферийные идеи. Так современная субкультура готов сформировалась на основе вампирских образов популярного в 1979 году фильма «Голод». Однако именно в андеграунде система находит свою смысловую подпитку и свой креативный базис. Философ Герберт Маркузе замечал, как Сексуальная Революция из подрывной силы превратилась в инструмент саморегуляции Системы. И мы можем видеть, как рок-н-ролл выродился в попсу (не весь, конечно): Beatles не только классика рока, но и брит-попа. Современная электронная музыка представляет собой синтез африканской музыки и немецких музыкальных экспериментов, произошедший на американской почве. Идеи больше не эманируют откуда-то «свыше» – они синтезируются, трансформируются и наполняются силой от взаимодействий, как реплики в Живом журнале. Однако подобные опыты становятся достоянием культуры лишь в том случае, если они получают санкцию коллектива. Говоря языком эволюционной теории, изменчивость должна быть закреплена в результате естественного отбора. Так же обстоит дело и с имиджами политиков, где творчество имиджмейкеров корректируется исходя из рейтинга, полученного на основе опроса избирателей. Творчество становится поистине коллективным, а коллективное творчество и есть революция, поскольку её целью со времен Коперника является идолоборчество и приближение к совершенству
Василиса: Исламские смыслы «Матрицы»? Алексей Иваненко Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, который даже неверным дарует крупицы истины! Одна из таких крупиц истины заключена в знаковом фильме «Матрица» (The Matrix, 1999). Конечно, можно вспомнить фразу, которую по преданию изрек халиф Омар (да будет доволен им Аллах!), увидев неисчислимые тома Александрийской библиотеки: «Если все эти книги повторяют истины Корана, значит они бесполезны; если они им противоречат, значит они вредны». Однако так говорил повелитель правоверных, который понимал Священный Коран лучше, чем многие из ныне живущих. Иным же потребны тексты, которые способствуют постижению высочайших истин Священного Корана. Одним из таких (визуальных) текстов является уже упомянутая «Матрица». Там дается перевод одного из основных коранических понятий – куфра (неверия или «погани»). Куфр – это метафизическая оппозиция веры (иман); это то, что делает человека кафиром (неверным или «поганым») в этой жизни и обитателем ада в будущей; это то, что преодолевается в процессе джихада. Матрица – есть куфр. «Увы, невозможно объяснить, что такое Матрица», говорит главному герою амир моджахедов, под позывным Морфиус. Матрица повсюду. Человек пребывает в ней, совершая свои повседневные дела. Также и с неверием. Матрица – это мир грез, надвинутый на глаза, чтобы скрыть истину. Напомню, что если арабское слово «неверие» (куфр) в дословном переводе означает именно «сокрытие и утаивание». Славянский же эквивалент куфра («неверие») буквально означает отсутствие веры. Матрица, как и куфр – это «темница для разума» или, выражаясь более заумным языком, «нейро-активная модель». Чтобы не мистифицировать читателя, разберемся с последним определением куфра. Нейро - это составная часть сложных слов, которая восходит к греческому обозначению «нерва, жилы или тетивы». В контексте рассуждения Морфиуса, нервы – это естественные информационные каналы. Безусловно, мы должны выйти за пределы привычной биологии, ибо Священный Коран указывает, что куфр не является прерогативой человека. Первым измыслил куфр Иблис (дьявол – да проклянет его Аллах!) – джинн (2:34; 18:50) – разумное энергетическое существо, напоминающее европейских эльфов. Первичный куфр напоминает то, что современные философы назвали бы «шизоидным дискурсом» (фрагментарным или расколотым рассуждением) или «дискурсом с атрофированным основанием». Напомню, дьявол приводит следующее рассуждение: «Я лучше его (человека): Ты создал меня из огня, а его создал из глины» (39:76). Подобное логическое по форме рассуждение (огонь совершеннее глины, следовательно, производные огня совершеннее производных глины, совершенное не может покланяться несовершенному) обособилось от первоисточника и зиждителя любой информации – от Аллаха. Слова Аллаха – незыблемая основа, ибо они произносятся в вечности. Любой же вывод из них имеет частное применение и не может противоречить основе, ибо Божественный Интеллект бесконечно превосходит конечный интеллект джинна, человека или любого иного сотворенного или произведенного существа. Но что такое рассуждение (дискурс), как не вид информации – система, определяющая последующие действия? ДНК определяет синтез белка, слухи порождают панику, инструкция определяет способ эксплуатации техники. Куфр определят грех, а вера (иман) – продвижение по прямому пути. Амир моджахедов, под позывным Морфиус, ясно указывает на соотношение куфра и кафиров: «Матрица – это система. Система и есть наш враг. Но пока ты в ней, оглянись, кого ты видишь? Бизнесменов, учителей адвокатов, работяг – обычных людей, чей разум мы спасаем. Однако пока эти люди часть системы – они наши враги. Ты должен помнить, что большинство из них не способно принять реальность. А многие из них настолько отравлены или зависимы от системы, что будут драться за неё. Если ты не один из нас, ты один из них». Кафиры – это абоненты куфра, часть системы и носители дьявольской информации. Часть из них способна обратиться к истинной вере, часть не откажутся от своих заблуждений даже перед лицом смерти. Далее амир моджахедов говорит об агентах – инструментах саморегуляции системы, которые могут быть сопоставлены с шайтанами. Конечно, «Матрица» - это фильм притча. Там есть много художественного вымысла. Действия разворачиваются в XXII веке, а автором Матрицы называется Искусственный Интеллект. Но ведь это фильм-притча. Неизвестно, сознательно или нет авторы фильма вкладывали исламские смыслы в свое произведение, однако после 11 сентября 2001, когда заговорили о конфликте Запада и Ислама, режиссеры Вачовски спохватились и в 2003 сняли 2 продолжения (сиквелы): «Матрица: Перезагрузка» и «Матрица: Революция». Герои были прежние, но исламские смыслы первой «Матрицы» были заметно и серьезно искажены. Пророчица, предсказавшая миссию главного героя, оказывается агентом системы, а основным врагом становится освобожденный агент Смит, который превращается в компьютерный вирус Матрицы. А в конце третьей части главный герой и вовсе идет на поклон к создателю Матрицы (Иблису, по исламской терминологии) и становится отступником. Впрочем, это лишь свидетельствует о явном присутствии исламских смыслов в первой части, главным из которых является перевод коранического термина «куфр» на современный язык в качестве Матрицы. 02.01.2004
Василиса: Стрелы лукавого Алексей Иваненко На сайте www.pravoslavie.uz я неожиданно обнаружил статью Митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира под заголовком «Православие и Ислам: противостояние или содружество?». Статья весьма показательна, так как подписана она именем духовного лидера всех христиан Средней Азии и не может не быть для них руководством к действию. Из названия может показаться, что статья митрополита призвана способствовать диалогу и сотрудничеству между мусульманами и христианами, но на практике есть все основания полагать, что это идеологическая диверсия против ислама. В начале он повторяет клевету, обычно возводимую неверными на ислам, а затем разделяет мусульман на «хороших» и «плохих». Говорят, у римлян был такой принцип: «разделяй и властвуй». «Плохие» мусульмане с точки зрения митрополита Владимира – это те, которые ведут предписанный Священным Кораном джихад (9:73), как на полях сражений, так и распространяя истинную веру. Первую форму джихада он именует не иначе как «терроризм», а вторую – как «разжигание фанатизма». Причем под терроризмом он понимает комплекс разнородных явлений, включая тираноборство (убийство Цезаря республиканцами), элементы городской партизанской войны и убийство «невинных людей, не имеющих к политике никакого отношения». Здесь митрополит Владимир явно отрицает право народа участвовать в управлении государством (т.е. в политике) и выступает апологетом тирании. Разве представитель большинства, с молчаливого согласия которого совершаются преступления режима, может считаться невинной жертвой? Нет, ибо его гражданское повиновение оправдывает («легитимирует») власть узурпатора, и делает человека соучастником преступления. Конечно, митрополит Владимир не так глуп, чтобы отрицать джихад как неотъемлемый атрибут ислама, однако он замыкает джихад в глубоком прошлом («миссионерские военные походы» первых халифов). Как будто сейчас нет ни единого повода для джихада. Руководство Исламского Эмирата Афганистан (1996-2001) он лживо и бездоказательно называет не иначе как «людоедским движением Талибан» или «пуштунскими расистами». Руководство Чеченской Республики Ичкерия накануне вторжения российских войск в 1999 он называет «преступным режимом», как будто там не было всенародных выборов и установления норм мусульманского права (шариат). «Плохих» мусульман митрополит Владимир называет «ваххабитами», главный «грех» состоит в том, что они стремились «очистить ислам от суеверий». Разве можно считать друзьями мусульман тех, которые призывают закрепить в исламе заблуждения и отход от Священного Корана, мягко назвав извращения «традициями», «историческим опытом» и «архитектурными украшениями» здания веры? Нет нельзя, ибо те, кто призывают к закреплению заблуждений, сознательно способствуют распространению неверия. Ислам не против традиции, но лишь до тех пор, пока они раскрывают содержание веры, а не искажают её. Кроме того, митрополит Владимир тесно связывает пресловутый «ваххабизм» с Саудовской Аравией, где находится основная святыня ислама Кааба. Из этого следует, что любой араб-саудовец или просто мусульманин, возвратившийся с хаджа, автоматически зачисляется в ряды «ваххабитов». Но кто же такие «хорошие» мусульмане, с точки зрения митрополита Владимира? Это, по сути дела, лицемеры, которые закрепляют в исламе заблуждения и извращения, причем эта порочная практика называется «мусульманским просвещением». Настоящие мусульмане, по согласно ташкентскому митрополитами, это те, которые пренебрегают джихадом и воюют против единоверцев, лживо называя тех «террористами», «боевиками» и «бандитами». Вот уж поистине, бело называют черным и наоборот. Причем подобное разделение называется «тонкостями религии». И о тонкостях ислама говорит тот, который не знает даже азов веры, в противном случае он не стал бы утверждать, что хадж в Мекку является не предписанием, как ясно сказано в Священном Коране (2:196-198), а всего лишь обычаем. Но хочется задаться вопросом: с чьих позиций вещает митрополит? Он говорит явно не от себя, ибо во всей этой клевете на ислам нет ничего нового. Митрополит Владимир в разборе исламских «тонкостей» ссылается на Президента РФ Путина и на сомнительные слова муфтиев вроде Гайнуддина или Кадырова. «Настоящими» мусульманами он даже считает «секретарей ЦК Среднеазиатских компартий и местных министров», которые в быту выполняли требования Ислама. Очевидно митрополит полагает, что слово ислам взято от имени узбекского диктатора Ислама Каримова. Отчетливое использование сленга русских шовинистов и таких выражений как «мировая закулиса» и «мондиалисткие круги» позволяет утверждать, что митрополит Владимир близок ультраправым российским «ястребам», бывших сначала в оппозиции к кремлевскому режиму, а затем незаметно проникших в него. После подобных лукавых стрел в адрес ислама, митрополит Владимир заявляет об отсутствии противоречий между христианством и исламом. Как будто все непонимание вызвано исключительно обидой мусульман за Крестовые походы. Далее митрополит впервые цитирует Корану (5:82), чтобы призвать мусульман любить христиан, которые «не возносятся», т.е. православных и, очевидно, лично его - митрополита Владимира. Безусловно, врагами мусульман не являются истинные христиане (к какой бы конфессии они не принадлежали), которые признают миссию Иисуса Христа (мир ему!) и священное происхождение Евангелия. Однако мусульмане вряд ли примирятся с теми из них, которые примешивают к религии элементы многобожия («тритеизм») и идолопоклонства (поклонение кресту и иконам). Вряд ли можно примириться и с теми, которые не признают миссии пророка Мухаммеда (а.с.с.) и священное происхождение Корана, ибо это равносильно обвинению Мухаммеда во лжи. 30.12.2003
Василиса: Время возвращаться на прямой путь Алексей Иваненко Надо ли напоминать очевидную истину, что Ислам – это не что иное, как вера в Единого Бога: «поистине, религия перед Аллахом – Ислам» (сура Семейство Имрана, аят 19)? Всякий верящий в Единого Бога есть мусульманин. Однако постоянно необходимо держать в уме следствия из этой истины. Русская земля приняла Ислам в 988, однако приняла его в неполной и несколько искаженной форме. Но все же это был грандиозный прорыв – переход от идолопоклонства и многобожия с человеческими жертвоприношениями к вере в единого Бога. Однако больше тысячелетия Россия не смогла сделать следующего и финального шага – принять Ислам во всей его полноте со Священным Кораном и пророком Мухаммедом (а.с.с.). В чем причины? Либо Россия – обитель неверия (куфра), либо духовное созревание России шло медленнее, чем у остальных исламских субцивилизаций: у арабской, иранской, тюркской, малайской и кавказской. У России была реальная возможность принять Ислам во всей его полноте не только в 988 при Владимире Красном Солнце, но и в 1312 при золотоордынском царе Узбеке, а также в 1395, когда узбекский эмир Тамерлан без видимых причин отказался от похода в глубь России. Последний случай заслуживает внимания, ибо по русским легендам, великому полководцу повелела возвращаться вспять дева Мария – мать Иисуса Христа (мир ему!). Значит еще тогда, в сознании русского общества не было условий для метафизической обители куфра. Вторым важным знамением является богоискательство русской интеллигенции накануне Второй Смуты, порожденной кризисом царизма. В то время, как власть разлагалась, а народ был погребен в суете своих буден, наиболее передовые, мыслящие русские люди обнаружили, что система двух Заветов неполна. Нахватает Третьего и последнего Завета. Какое гениальное прозрение! Однако им было еще невдомек, что «Третий завет» уже открыт человечеству. И открыт 13 столетий назад! Он разрешает и проясняет Пятикнижие Моисея (мир ему!) и Евангелие Иисуса Христа (мир ему!). Этот «третий завет» - есть Священный Коран. Сколько было споров относительно личности Иисуса Христа (мир ему!), относительно его учения и церкви! Сколько было спекуляций относительно таинственной личности Утешителя (Евангелие от Иоанна 16:7)! Священный Коран разрешает все тайны и противоречия Евангелия. Что такое Евангелие как не конспекты апостолов, которым сам Иисус Христос (мир ему!) называл «маловерными» (Евангелие от Матфея 8:26)? Кто из читающих первую главу Нового Завета не изумлялся, как подробно изъясняется родословие Иосифа – отчима великого Пророка, но нигде не говорится о подлинной его семье? Кто из христианских богословов знает отца девы Марии и деда Иисуса Христа? Священный Коран отвечает даже на этот вопрос. Дедом Иисуса был Имран (сура Семейство Имрана, аят 35-36). Разве знали апостолы о детских чудесах Иисуса Христа (мир ему!), который лепил из глины птичек, дул на них, те оживали и разлетались (сура Трапеза, аят 110)? Иисуса Христа (мир ему!) называли даже Богом (субханулла). Это неудивительно, ибо повсеместно наблюдается тенденция к обожествлению великих личностей вплоть до Владимира Ленина и Виктора Цоя. Но вспомним, кто впервые называет Иисуса Христа (мир ему!) Богом и как тот на это реагирует. Святым Богом его впервые называет нечистый дух из синагоги или шайтан из джиннов (Евангелие от Марка 1:24). Иисус Христос (мир ему!) решительно пресекает эти слова. Почему? Если бы он был Богом стал ли бы он лгать? Нет, ибо ложь – атрибут неверия. Священный Коран свидетельствует, что первыми словами Иисуса Христа (мир ему!) были: «Я – раб Аллаха. Он дал мне писание и сделал меня пророком» (сура Мария аят 30). Но он был необычным человеком, непорочно рожденным без отца, но как бы заново сотворенным Богом в чреве Марии. «Сказала она: «Господи! Откуда у меня будет ребенок, когда меня не касался мужчина?» Ответил он (ангел Гавриил): «Так! Аллах творит, что желает. Когда он задумает что-нибудь сделать, ему достаточно сказать и это исполняется» (Сура Семейство Имрана, аят 47). В самом деле, в Евангелии Иисус Христос (мир ему!) иногда называет Бога Отцом, но это не более, чем поэтическая метафора, смысл которой утратился только в IV веке, когда египетский богослов Афанасий заявил о единосущии, т.е. об онтологической идентичности пророка и Аллаха (субханулла). Слова Иисуса Христа (мир ему!) сдержат ясное свидетельство: «Отец мой более меня» (Евангелие от Иоанна 14:28). Кому молился распятый Иисус (мир ему!)? «Или! Или!» (Евангелие от Матфея 27:46) или «Элои! Элои!» (Евангелие от Марка 15:34). Современники даже думали, что он призывает Илью. Они еще не знали, что Иисусу (мир ему!) открыто подлинное имя Бога – Аллах. Он молился Аллаху. И что? Разве Бог не услышал молитвы своего посланника? «А они не убили его и не казнили через распятие, но это только представилось им» (сура Женщины, аят 157). Необычный человек необычно покинул наш мир – Аллах вознес его к Себе до времени, которое известно только Ему. Неужели Иисус Христос (мир ему!) учил иному, чем написано в Священном Коране? Вот его слова: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Евангелие от Матфея 4:10). Одному Господу! Как после этого можно петь православный Символ Веры, сочиненный богословом Афанасием о трех Господах: Отце, Сыне и Святом Духе? Вот еще его слова: «Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков, не нарушить пришел я, но исполнить» (Евангелие от Матфея 5:17). Если Иисус Христос (мир ему!) основывает новую церковь, то как войдут в неё ветхозаветные праведники? Неужели он вывел их из ада? Как несправедлив Бог, который держит своих праведников в аду! Вернее, как лживы те, которые измышляют это о Боге! Священный Коран ясно указывает, что впервые на Земле путь от идолопоклонства и неверия к Богу указал Ибрагим (мир ему!), он основал подлинную церковь (Умму). Как подсчитано светскими историками, это произошло примерно в XVIII веке до н.э. Хотя, конечно, были пророки и до Ибрагима, например, Нух (Ной). Иисус (мир ему!) же предсказывает приход Мухаммеда (а.с.с.). В Священном Коране указание на это есть в суре 61, аят 6, а в Евангелиях Мухаммед (а.с.с) обозначен как Утешитель. Те, которые называют себя христианами, путают Утешителя со Святым Духом. Но это не так. Иисус говорит об Утешителе как о человеке: «Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде… Когда же придет он, дух истины, то наставит вас на всякую истину, ибо не от себя будет говорить, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам» (Евангелие от Иоанна 16:7-14). И Утешитель пришел спустя 6 столетий, и обличил мир о грехе и о правде и о суде, и наставил верных на истину, и говорил, что услышал. Его имя – Мухаммед (а.с.с.). Но тогда, что же произошло в день Пятидесятницы, когда в Иерусалиме на 12 апостолов сошли «разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них» (Деяния апостолов 2:3)? Разве это был приход Утешителя? Нет. Священный Коран позволяет приоткрыть завесу тайны над этим событием. Разумные, бестелесные существа, созданные из чистого огня – это джинны (Сура Милосердный, аят 15). Апостолы подверглись атаке дюжины джиннов. Собственно никакого особого эффекта не было. Апостолы, словно одержимые или пьяные (как их охарактеризовали свидетели) начали говорить на иных, зачастую варварских языках. Судя по замыслу сбить верующих с истинного пути – это были шайтаны из джиннов. Появившаяся община начала разделяться, множиться и не устояла в истине, ибо она была не общиной Ибрагима, но партией шайтанов. Иисус Христос (мир ему!) призывал по плодам узнавать дерево. Разве доброе дерево породило кровавые Крестовые Походы, жестокую Инквизицию и лживое Иезуитство? Разве доброе дерево поддерживало царизм тиранов Ивана Грозного и Петра Первого? Разве доброе дерево участвует в кремлевской тусовке нового фараона? Время возвращаться на прямой путь, в общину Ибрагима – церковь Авраама (Ибрагима).
Василиса: Таджикский Джихад Алексей Иваненко Современная история Таджикистана интересна тем, что здесь можно наблюдать первый пример успешного джихада на постсоветском пространстве после коллапса СССР (1991). Историкам из кафиров этот джихад известен как таджикская Гражданская война 1992-1997. Одни полагали, что противоборствующими силами в этой войне были «коммунисты» и «исламисты», другие утверждали, что война представляла собой «внутриэтнический конфликт» региональных кланов. Предыстория Для начала рассмотрим предысторию конфликта, чтобы представлять расстановку сил. Этнологи утверждают, что таджики – это потомки воинов Арабского халифата набранных из обращенных в ислам суннитского толка персов и размещенных в 733 Средней Азии. По крайней мере, «таджик» с арабского переводится как «воин», а современные таджики исповедуют ислам суннитского толка и говорят на языке родственном персидскому. Первое таджикское государство с центром в Бухаре основал Измаил Самани в 875, в то время как у иранских персов в 935-1055 образовалось собственное государство. С тех пор началось размежевание иранцев и таджиков, к которому позже добавился религиозный фактор. Иранцы стали шиитами, таджики остались суннитами. В 999 первое таджикское государство было уничтожено кочевыми тюрками («протоузбеками»), к тому времени тоже принявшими ислам. Потом таджиками владели иранцы (1212), неверные монголы (1220), узбеки (1370), снова иранцы (1740). В 1747 таджики оказались разделенными. Часть оказались в составе Афганистана, а другие вновь подчинились узбекам. К 1867 часть Средней Азии вместе с северными районами современного Таджикистана (Ходжент) была захвачена русскими. Относительно независимое узбекское Бухарское ханство (включавшего в себя большую часть современного Таджикистана) просуществовало до 1920. После чего и оно было захвачено русскими. В 1929 Таджикистан стал отдельной республикой в составе СССР. Три ветра таджикской политики Эта предыстория позволяет очертить Три Ветра, которые традиционно оказывают влияние на политику в современном Таджикистане: 1 Ветер (западный): Узбекистан. Узбеки управляли таджиками в общей сложности на протяжении 765 лет. 2 Ветер (южный): Афганистан. Южные таджики живут в Афганистане уже 256 лет и не всегда можно сказать, что они были на положении подчиненных. В 1992-1996 во главе правительства Афганистана стояли таджики. 3 Ветер (северный): Россия. Россия управляла таджиками 124 года вплоть до 1991 года, но и сейчас в Таджикистане размещена 201-я мотострелковая дивизия российской армии. Влияние осуществляется не только целенаправленно, через соответствующие правительственные органы названных государств, но и по социологическим законам подражания, открытым Габриэлем Тардом. Политика таджикского правительства обречена оставаться либо проузбекской, либо проафганской, либо пророссийской, пока не превратится в самостоятельный Ветер Средней Азии, к чему как мы увидим позже есть все предпосылки. Противоборствующие стороны Первую сторону можно по праву назвать кафирами. Они были представлены тремя региональными группами, образовавшими блок: ходжентскими олигархами, кулябцами и гиссарцами. Ходжентские олигархи – это представители региональной коммунистической элиты и директорского корпуса самого русифицированного, индустриального и густонаселенного таджикского города, который в советское время назывался Ленинабадом. Во время Гражданской войны они были главными спонсорами Армии Кафиров. Кулябцы – выходцы из южного хлопководческого района. Они были главной ударной силой кафиров. В Кулябе были сильны позиции криминальных элементов. Именно они подняли Антиисламский Мятеж в июне 1992. Кулябцами были многие видные полевые командиры Армии Кафиров, а также нынешний президент республики Эмомали Рахмонов. Гиссарцы – выходцы Гиссарской долины у узбекской границы, этнические узбеки и посредники между таджикскими кафирами и узбекским неокоммунистическим режимом Каримова. Название «кафир» не случайно, ибо все они были сторонниками светского государства, а кулябцы выдвигали требование запретить призывы к молитве по радио и практиковали сожжение мечетей своих противников. Вторую сторону можно обозначит как моджахедов. Они базировались преимущественно в восточных регионах Каратегин (Гарм) и Памир. Активное участие памирцев свидетельствует, что Гражданская война не носила характер «внутриэтнического конфликта», ибо памирцы вообще не являются этническими таджиками. Они потомки древнего населения Центральной Азии и родственны скорее афганским пуштунам. Кроме того, после окончания Гражданской войны в Каратегине были замечены исламские отряды узбекской вооруженной оппозиции Намангани, которые проявили себя в 1999, когда они пытались пройти в Узбекистан через территорию Киргизии. Таджиков, узбеков и памирцев объединял исключительно ислам, который они стремились возродить в Таджикистане. Исламское возрождение началось с 1979, когда в Иране грянула Исламская революция, а в Афганистане в ответ на вторжение «ограниченного контингента» Советской Армии начали формироваться отряды моджахедов. Причем отряды таджикских моджахедов играли в афганском сопротивлении не последнюю роль. По понятным причинам тогда же молодежь Таджикистана начала приобщаться к исламу, причем не только в восточных районах, но и в столице Душанбе. Не вся, разумеется. Некоторые развращенные атеистической пропагандой молодые люди пополняли ряды криминальных группировок и в возрождающемся исламе они видели, прежде всего, угрозу собственной преступной деятельности. Ход конфликта Перестройка 1985-1991 в СССР породила демократическую волну и возрождение национальных традиций. Таджики исторически сложились как исламская нация, кроме того, между демократией и исламом нет противоречия, ибо Священный Коран во многих местах осуждает тиранию. Поэтому к 1991 году в Таджикистане сформировалась исламская демократическая оппозиция, выступавшая против советской идеологии и практики, т.е. против атеизма и тоталитаризма. После коллапса СССР 25 декабря 1991 независимое таджикское государство возглавил бывший первый секретарь компартии и ходжентский олигарх Рахмон Набиев, который избрал политику лавирования между различными политическими силами. Возможно вдохновленный примером установления авторитарного режима в Узбекистане, он предпринял «наезд» на оппозицию, арестовав в марте 1992 нескольких её лидеров. Душанбе разразилось многотысячными демонстрациями протеста, проходивших на площади Шохидон. Жителей Душанбе поддержали каратегинцы и памирцы. Однако 1 апреля 1992 года власти на деньги ходжентских олигархов организовали альтернативный проправительственный митинг на площади Озоди, куда автобусами и грузовиками из кулябского региона свозились люди. Оформилось противостояние между исламско-демократическим Шохидоном и проправительственным Озоди. 17 апреля 1992 года подул сильный афганский ветер. Афганские моджахеды свергли коммунистический режим Наджибуллы. Все таджикское общество видело явные параллели: Наджибулла – Набиев. Из участников двух митингов началось формирование вооруженных отрядов, между которыми 5 мая начались столкновения. Перевес был на стороне оппозиции, поэтому, памятуя афганский пример, Набиев пошел на уступки. 7 мая кулябцы с площади Озоди были отправлены по домам, однако оружие у них не изъяли. Позже именно эти «национальные гвардейцы» составили ядро Армии Кафиров, поднявших вооруженный антиисламский мятеж в Кулябе в июне. Оппозиция пыталась развить успех и свергнуть Набиева, однако Набиева неожиданно и самовольно поддержали офицеры 201-й дивизии советской армии во главе с полковником Заболотным. По толпе был открыт огонь. Были убитые и раненые. Авантюра Заболотного сохранила режим Набиева, однако вызвало всплеск антирусских настроений и породило массовый исход русских из Таджикистана. 11 мая 1992 в Душанбе было сформировано Правительство Национального Примирения, при котором к власти фактически пришла исламская демократическая оппозиция, однако номинально главой государства оставался Набиев. В июне 1992 бывшие ополченцы с площади Озоди сформировали вооруженные отряды под командованием бывшего уголовника-рецидивиста Сангака Сафарова и подняли мятеж в Кулябе. В августе 1992 Набиев окончательно потерял контроль над ситуацией и скрылся в распоряжении 201-й мотострелковой дивизии российской армии. 7 сентября он тайно бежал в родной Ходжент, который также как и Куляб не контролировался исламским правительством в Душанбе. Для борьбы с антиправительственными бандами кафиров были созданы полки национальной самообороны. Мятежникам удалось 27 сентября захватить Курган-Тюбе (район между Кулябом и Узбекистаном) и продвинуться на север в направлении столицы. Местное население уничтожалось, а кишлаки сжигались, впрочем, чего иного можно было ожидать от криминальных элементов, воспитанных на русской воровской культуре. К октябрю 1992 количество погибших измерялось 15-20 тысячами человек. Но в это время кулябские банды при помощи русских и узбекских военных специалистов на деньги ходжентских олигархов были преобразованы в Народный Фронт. 24 октября 1992 Народный Фронт предпринял первую, но неудачную попытку взять штурмом Душанбе. 16 ноября 1992 в Ходженте во главе сил таджикских кафиров утвержден кулябец Эмомали Рахмонов – полевой командир Народного Фронта из окружения Сафарова. Декабрь 1992 – после мощного артобстрела боевики Народного Фронта практически без боя заняли Душанбе. В городе начались грабежи и убийства. Рахмонов стал главой Таджикистана. Далее шли в основном позиционные бои вдоль таджикско-афганской границы, за которую были вытеснены отряды таджикской оппозиции, а также бомбежки узбекской авиацией восточных районов республики, где были позиции моджахедов. В 1996 году с Афганистана вновь подул ветер. Талибы взяли власть в Кабуле и учредили Исламский Эмират. Таджикские моджахеды во главе с Бурхануддином Раббани и Ахмад Шахом Масудом образовали оппозиционный Северный Альянс, который неожиданно начала поддерживать Россия. Одной из причин называлась попытка усугубить афганскую Смуту, чтобы воспрепятствовать строительству нефтепровода из Туркмении в Пакистан через территорию Афганистана. Следствием этого стали интенсивные попытки заинтересованных сторон прекратить войну. 27 июня 1997 – примирение. Оппозиция получила места в парламенте, моджахеды вошли в состав действующей армии, а беженцы стали возвращаться из Афганистана. Результаты Может показаться, что моджахеды в Таджикистане проиграли. У власти по-прежнему режим Рахмонова. Таджикский народ по-прежнему разделяют российские таможенники. Однако не все так просто как кажется. Есть два факта, которые позволяют говорить, что таджикский джихад имел успех, даже если не все его следствия кажутся очевидными. Первый факт – это мятеж полковника Худойбердыева в Ходженте 3-10 ноября 1998, который был прямо поддержан узбекским режимом Каримова. Мятеж был подавлен правительственными войсками при поддержки таджикских моджахедов. Второй факт – попытка прохода отряда узбекских моджахедов под предводительством эмира Намангани с территории Таджикистана (Каратегин) в Узбекистан через Киргизию в 1999. Все это указывает на силу исламской демократической оппозиции в Таджикистане, на её способность оказывать сопротивление влиянию режима Каримова и самой влиять на ситуацию в Узбекистане. Как знать, возможно именно Таджикистан станет форпостом Исламской Революции в Средней Азии.
Василиса: Ислам в Европе: наш ответ Хантингтону Алексей Иваненко Первые мусульмане Европы Первые мусульмане ступили на европейскую землю еще в 711, когда современных европейских наций еще не было и в помине. То были мавританские солдаты генерала Тарика ибн Зияда, имя которого обессмертилось в географическом названии Гибралтар (Гора Тарика). Мусульманский десант высадился на территории римской Испании, незаконно оккупированной варварскими ордами германцев-вестготов. Мавры некогда были гражданами Римской империи (Рума), поэтому они чувствовали ответственность перед своими испанскими соотечественниками, томящимися под игом германцев. (Напомню, что современный испанский язык относится к романской, т.е. римской, группе языков). Король вестготов Родерик был разбит, а территория Испании была освобождена к 718. Около 800 лет Испания была мусульманской страной, однако из-за кровавого террора Инквизиции к XVII веку мусульманское население было истреблено, изгнано или насильственно обращено в католицизм. Однако испанская культура и поныне хранит исламские традиции: всемирно известен архитектурный комплекс Альгамбра, самое популярное произведение испанской литературы "Дон Кихот" Сервантеса, по мнению авторитетных литературоведов (включая Борхеса), представляет собой художественную обработку произведения арабо-испанского автора Сида Ахмета Бен-Инхали. А самый известный герой испанского рыцарского эпоса имеет арабское имя Сид - от Сейид ("господин"). История Ислама в современной Европе Ислам в Европе - это довольно новое явление в европейской общественной жизни. Новое, но серьезное и перспективное. Без учета этого фактора невозможен сколько-нибудь серьезный прогноз на будущее Европы. А если принять во внимание традиционное влияние Европы на весь мир, то европейские мусульмане будут прямо или косвенно оказывать влияние на всю мировую цивилизацию. Многие задаются вопросом, а совместимы ли вообще Европа и Ислам? Ведь даже в 1996 правый западный мыслитель Сэмюэль Хантингтон в своей книге "Столкновение цивилизаций" считал, что Европа и Ислам - это два антипода, две враждебные антагонистические цивилизации. Но сама жизнь или, вернее, сама длань Аллаха все ставит на свои места. В 1990-е появился даже не совсем корректный термин "евроислам" (вроде как "евроремонт"). Не бывает евроислама, азиаислама или америкоислама. Ислам есть Ислам. Но сам факт появления такого термина показателен. В Европе по разным сведениям живут от 15 до 24 миллионов мусульман. Речь не идет об этнических мусульманах Поволжья или Кавказа, которые исповедуют Ислам сотни лет. Речь не идет даже об этнических мусульманах Балканского полуострова, таких как албанцы, босняки, помаки (болгары-мусульмане) или торбеши (македонцы-мусульмане). Речь идет исключительно о Западной Европе, для которой Вена и Прага - это уже восточные бастионы. Далекий от политики турист, прибывая в Европу, отмечает необычайное обилие сравнительно темнокожих мусульман, ошибочно принимая их за приезжих. Большие мусульманские пригороды выросли вокруг Парижа, Берлина и ряда других европейских городов. В своей основной массе это совсем не иммигранты. Таковыми были их деды и отцы, но они новые уроженцы Европы. По российским меркам, даже по самым оптимистическим подсчетам, число европейских мусульман невелико. Но тенденция вызывает благоговейный трепет. 40 лет назад в Западной Европе не отыскалось бы и тысячи мусульман. Первая иммиграционная волна была спровоцирована французским правительством, которое желало облагодетельствовать тех алжирцев, которые предали национально-освободительную борьбу своего народа за независимость против французских колонизаторов в 1954-1962. Они образовали пирамиду французского общества. Их ждали нищета, бесправность и тяжелая низкооплачиваемая работа. Но дети не в ответе за своих родителей. Все исследователи отмечают, что выросшие во Франции потомки алжирских эмигрантов гораздо ревностнее относятся к Исламу, чем их отцы. Численность европейских мусульман Самая крупная мусульманская община находится во Франции. Сейчас там насчитывается от 5 до 7 миллионов мусульман, что составляет 10% от общего числа населения. Ислам во Франции стал второй религией после католицизма. Некоторые смелые аналитики утверждают, что в недалеком будущем Франция станет первой исламской страной Западной Европы. Кроме Франции значительные мусульманские общины насчитываются в Германии (3,4 миллиона), Великобритании (1, 6 миллиона) и Италии (1 миллион). Приближается к миллиону мусульманская община Голландии, где в 1997 было открыто первое медресе (Роттердам). Менее значительные мусульманские общины разбросаны по всем без исключения западноевропейским странам, включая Финляндию и Ирландию. Однако точное количество мусульман в Европе определить сложно хотя бы потому, что неясно, как посчитать миллионы нелегальных иммигрантов, которых "как бы нет". Большая часть французских мусульман - потомки выходцев с арабского Магриба (Алжир, Тунис, Марокко). В Германии, Нидерландах, Австрии и Дании мусульманское сообщество в основном (2/3) представлено потомками турецких эмигрантов. Британские мусульмане (69%) – потомки выходцев из Британской Индии (Пакистан и Бангладеш). Факторы роста мусульманского населения Европы Все без исключения аналитики сходятся на том, что численность европейских мусульман стремительно растет. Уже сегодня данные 2000 года уже кажутся безнадежно устаревшими. Для объяснения этого эффекта выдвигаются следующие аргументы: 1. Стабильно высокая рождаемость в мусульманских семьях. Среднее количество детей не опускается ниже четырех. Во многом это стимулируется самой религией. 2. Вымирание "коренного" атеистического или номинально-христианского населения. Многие европейцы считают, что дети могут помешать им вести "нормальную" жизнь. А те, кто имеют одного ребенка, крайне редко решаются на рождение второго. Способствует этому и феминистская пропаганда, утверждающая, что дети, якобы препятствуют женщине занять достойное место в обществе. 3. Раскол между богатыми и бедными странами. Истоки этого раскола восходят к многовековому грабежу Европой и Северной Америкой стран Третьего мира. Ясное дело, что в поисках лучшей жизни люди покидают свои страны и устремляются в богатую Европу. Но без помощи братьев и товарищей устроиться на новом месте невозможно. Скажем, у африканца-мусульманина братьев всегда больше, чем у африканца-язычника, ибо семья первого - многомиллионная умма, а второго - незначительный, часто обедневший клан. 4. Обращение в Ислам "коренного" населения Европы. В сравнительно небольшой Франции белых французов-мусульман уже составляет 50 тысяч человек, что значительно превосходит число русских мусульман. Акции европейских мусульман Европейские мусульмане - это активная политическая сила. Весной и летом 2001 достаточно громко заявили о своих правах британские мусульмане индийского происхождения из фабричных городов средней Англии - Брадфорд, Лидс и Олдем. Когда во время парламентских выборов во Франции 2002 правоэкстремистский Национальный Фронт начал набирать относительную популярность среди некоторых представителей "коренного" населения, именно массовые демонстрации французских мусульман вернули эту организацию на обочину политической жизни. Именно европейские мусульмане во многом способствовали выработке Европой самостоятельной позиции по вопросу войны в Ираке в 2003. Последние широкомасштабные акции европейских мусульман проходили зимой 2003/2004. Они были направлены против абсурдного запрета французским Министерством образования ношения хиджаба (головного платка) в школах. Это не считая почти непрекращающихся маршей в поддержку борющегося народа Палестины, против империалистической политики США и "Израиля". Тарик Рамадан – духовный лидер европейских мусульман Идеологом Ислама в Европе и духовным лидером европейских мусульман считается Тарик Рамадан (Tariq Ramadan, фото). Его биография в чем-то уникальна, а в чем-то характерна для европейских мусульман. Он родился в Женеве (Швейцария) в 1962, в многодетной семье египетского эмигранта. По материнской линии Тарик приходится внуком известного мусульманского деятеля Хасана аль-Банна, основавшего в 1928 в тогда еще британском Египте организацию "Братья-мусульмане" и убитого в 1949 английскими наемниками. В связи с нашей темой интересно то, что именно "Братья-мусульмане" впервые заявили, что европейские идеи демократии и парламентаризма (арабо-египетский термин "гумхурия"), не только не противоречат, но и полностью соответствуют духу Ислама. Родным языком Тарика стал французский. Он получил образование на Западе. Некоторое время будущий идеолог европейских мусульман изучал философию Фридриха Ницше и преподавал в лицеях. Но однажды он побывал в Египте - на родине своих предков - и стал тем, кем он есть сейчас. Тарик по-прежнему элегантный интеллектуал, но при этом ревностный мусульманин. С 1990-х он проповедует Ислам в крупнейших городах Запада, выступает на телевидении и пишет книги о своей религии. Тарик поддерживает дружеские отношения с одним из основоположников движения "антиглобалистов" фермером Жозе Бовэ, который на своем тракторе сравнял с землей ресторан McDonalds. Тарик также пользуется огромным авторитетом среди молодых мусульман Европы. Вот наиболее характерные названия трех из десяти его книг: "Мусульмане в секуляризированной среде" (The Muslims in a Secular Environment) "Мусульмане Запада и будущее Ислама" (Western Muslims and the Future of Islam) "Что значит быть европейским мусульманином?" (To be a European Muslim) Идеология Т. Рамадана Основной тезис Тарика Рамадана заключается в том, что европейские мусульмане не должны замыкаться в своих гетто. Рожденные в Европе мусульмане должны получать европейское образование и активно участвовать в европейской общественно-политической жизни, чтобы содействовать распространению Ислама. Бесспорно, подобная открытость может привести к смешению культур. На это Тарик Рамадан отвечает, что необходимо отличать историческую национальную культуру от вечной религии. "Арабская культура - это еще не культура Ислама", - заявляет он. "Не бойтесь перестать быть арабами, бойтесь перестать быть мусульманами!", "Я - европеец, но я – мусульманин", - говорит Тарик. Примечание ЦА. Статью С.Хантингтона "Столкновение цивилизаций?" см. на сайте журнала "Полис" http://www.politstudies.ru/fulltext/1994/1/3.htm Источник - Ислам.Ru Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1076354400
полная версия страницы