Форум » ТВОРЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ [Орден Миннезингеров Сверхновой Сарматии] » Кирилл Серебренитский: Миниатюры » Ответить
Кирилл Серебренитский: Миниатюры
Андрей: Жил-был один парень, добрый, но глупый-преглупый, совсем дурак. Жил он, правда, не в тридевятом царстве, а в Москве, РФ. И звали его не Иван, а Кузьма, в честь Минина-Пожарского. Потому что отец его был патриот, и дед патриот, и мать патриотка, и материн брат двоюродный дядя Гриша тоже патриот. Пришло время этому парню самостоятельную жизнь начинать. Отец призвал его и говорит: - Кузьма, - говорит. - Дед твой в своё время пришёл пешком, в лаптях, в Москву. Из колхоза имени Кагановича. И с первого же захода поступил в университет. Сам я в своё время пришёл пешком, в кедах, на Воробьёвы горы. Из Марьиной Рощи. У меня тогда даже на метро пяти копеек не было. Но и я тоже с первого же захода поступил в университет. Ни мне, ни деду никто не помогал. Всё сами. Стало быть, и ты - действуй. Поступай своим умом, своими руками. И не куда-нибудь, а прямо в Государственную Академию Высшего Управления и Элитной Дипломатии. Не посрами предков. Если поступишь, проси, что хочешь. И у меня проси, и у деда проси, и у матери, и у дяди Гриши тоже проси. А не поступишь - домой не заходи, ступай во чисто поле, ищи своей доли, а в Москву не возвращайся. Тогда ты нам всем не сын, не внук и не двоюродный племянник. Сказал, как отрезал. Только у двери обернулся, осмотрел парня с ног до головы, и вздохнул: - Эх, Кузя-Кузя. И вышел. Пригорюнился парень. Сел в свой Ferrari California T (дядя Гриша подарил), и поехал в самый умный книжный магазин, ума набираться. Зашёл, взял одну книжку, прочитал имя автора - "Хайдеггер" - испугался, поставил назад. Взял другую книжку, а она такая толстая, что у парня душа в пятки. Взял третью, а она вообще не по-русски. Заплакал парень, и поехал в бар. А куда ещё ? А по пути к бару увидел церковь старинную, что на Новом Арбате. Остановил машину, высунул голову в сторону церкви и сказал: - Блин. А больше ничего сказать не смог. Из головы на язык не вывернулось. Парень знал, что с церковью полагается как-то особо разговаривать, на церковном языке с церковным выражением лица. Но был он парень глупый, языка церковного не знал. И лицо у него для церковного выражения было неподходящее. Приехал парень из бара заполночь, совсем никакой. Поднялся в свою квартирку двухкомнатную на улице Резервный проезд (дядя Гриша подарил). Осмотрелся по сторонам, и опять сказал: - Блин. И лёг спать. Спит, а во сне ему пришла местночтимая матушка Евлампиюшка Сталинградская, известная взорливица и бесогонщица, опочившая в Свияжской психиатрической клинике в 1955 году. Парень знал, что была какая-то такая, бабка церковная, но уверен в этом не был. Может, и не церковная. Удивился Кузьма, что ему именно такое приснилось, да ещё так явственно. Никогда такого не снилось. Обычно совсем другое. Кузьма и во сне не знал, что говорить Евлампиюшке, и от удивления сказал только: - Блииинн... Евлампиюшка говорит: - Знаю твою печаль. Но я в мирских делах мало компетентна, поэтому сделаем так. Сейчас тебе приснится Минин-Пожарский. Он конкретнее с тобой порешает. Тут возник Минин-Пожарский, точно как на картинках, только весь ярко-синий. И говорит: - Дело такое. Собери 8 миллионов 340 тысяч рублей. Завтра, до полуночи. А в полночь иди, куда глаза глядят, и отдай все деньги первому попавшемуся нищему. Просто - суй ему в руки, и уходи, не оглядывайся. - Блин, - сказал парень, - а...? - Ноу коммент, - сказал Минин-Пожарский, - или так, или никак. И исчез. Евлампиюшка покачала головой, вздохнула: - Эх, Кузя-Кузя. И тоже исчезла. Парень проснулся, и поверил. Может, потому, что глуп был. Позвонил Ашотику, позвонил Рубенчику, позвонил Хакиму. Рафаэлю тоже звякнул. И до девяти часов вечера уже всё распродал: и Ferrari California T, и квартирку на улице Резервный проезд, и часы, и другие часы, и даже Илону уступил Рубенчику с Рафаэлем. И собралось у него ровно 8 миллионов 347 тысяч рублей. На самом-то деле одна квартирка миллионов на десять тянула, но парень спешил очень, а главное, был он глупый. Пошёл Кузьма опять в бар, расслабился, как мог, на оставшиеся семь тысяч. А ближе к полуночи вышел на улицу, как сказано. Он послушный был парень. Идёт-идёт, а навстречу попадаются только благополучные, нормальные, современно одетые российские патриоты с айфонами. Ни одного нищего. Без пятнадцати двенадцать. Вот уже без десяти. А ни одного бомжа вокруг. Свернул парень в подворотню, прошёл через дворы какие-то, вышел снова на улицу, - никого. И только ровно в полночь - услышал сзади: - Юноша, извините, отвлеку на минутку. Немножко мелочи, если не жалко. Обстоятельства такие. Оборачивается парень - а перед ним нищий, да такой, что нищее и не бывает. Опухший, борода козлиная засаленная, очки треснувшие, на одной дужке держатся, изолентой подмотаны. Пиджак драный, с одним рукавом. Да ещё тут же он громко пукнул. Парню, конечно, жутко было с последними деньгами расставаться, но он вздохнул поглубже, сказал только: - Блин... Сунул побыстрее нищему в руки пакет с деньгами. И убежал. Наутро пришёл Кузьма поступать. Пешком. По семейной традиции. Да и машины у него уже не было. А в метро он спускаться побаивался. Там, говорят, темно. И мало ли кто там, внизу, водится. Там, может, крысы-мутанты. Фильм такой был. Зашёл парень в Государственную Академию Высшего Управления и Элитной Дипломатии, и прямо - в самый главный кабинет самого главного ректората , где экзамены принимают и дипломы выдают. А там - - Блин!!! Там сидит ректор, - такой импозантный, что взглянуть страшно, и рядом два проректора, оба академики. А с ними рядышком - отец, и мать, и дед, и дядя Гриша, материн двоюродный брат. И все смеются, и по плечу хлопают, и обнимают, и наливают шампанское. Даже ректор смеётся. Импозантно. Они парня просто проверить хотели. Ну, и соблюсти семейную традицию. Тут уж Кузьму сразу, конечно, приняли в ГАВУиЭД, и красный диплом дали, и удостоверения кандидата философских наук, и подписали назначение вторым советником посольства РФ в Республике Мадагаскар. Парень давно туда съездить хотел. Он слонов очень любил, ещё с детского сада. А на Мадагаскаре слонов, вроде бы, много. Мультик такой был. И отец тут же дал ему полтора миллиона, и дед миллион, и мама полмиллиона, а дядя Гриша два миллиона дал, - и не рублей, а сплошь евро. Потому что у него, у Кузьмы, отец в прошлом замминистра просвещения был, а ныне вице-президент гибралтарского ООО "Ространсинвестхимпромнефтеэкспорт"; а дед раньше трудился в первом управлении КГБ СССР, а в последние годы, будучи уже на пенсии, возглавлял отдел по общим вопросам бермудского АОЗТ "Росглобалэлектроатом"; а мать возглавляла благотворительный фонд российско-китайских правозащитных инициатив; а дядя Гриша раньше работал в Администрации Президента РФ, а сейчас - тем более в Администрации Президента РФ. У них у всех этих самых миллионов - как у свиней грязи. Хоть купайся. Они и купались. А который тот нищий с бородой и в очках, - так это был Дробышеский Всеволод Аполлинариевич, доктор технических наук, в прошлом старший научный сотрудник секретного НИИ имени Бырдина, не чуждого сфере интересов Министерства Обороны СССР, а затем РФ. Как назло, именно в 1992ом Всеволод Дробышевский наткнулся случайно на одно преинтересное соображение, и, по эмпирической пылкости своей когнитивной натуры, уже не смог от неё отмахнуться, - всему вопреки. А вопреки было чему. Вокруг была, как назло, именно перестройка или что-то в этом роде. Платить перестали вообще, и Всеволод Дробышевский кое-как продержался своей идейкой почти до миллениума, - и курьером подрабатывал, и балконы стеклил, и всё у него получалось так себе, курьером он плутал и опаздывал, а стекло с балконов выпадало вниз на прохожих. Жена ушла. Но Всеволод Аполлинариевич всё ещё почти ежедневно возился в своей лаборатории, на оборудовании хрущёвских времён. Потом всё и всех сократили, потом НИИ закрыли и сделали там офисный центр. После смерти матери, в двухтысячных, Дробышевский попробовал действовать, в ногу со временем, по-американски, как Форд. Квартиру продал. Соорудил с ещё одним доктором технических наук маленькую фирму, производство карманных фонариков и ещё чего-то там. Вложился, конечно. Но в основном деньги от продажи квартиры инвестировал в свою идейку. Фирма, как и следовало ожидать, набрала кредитов и сдохла, второй соучредитель, хоть и доктор технических наук, оказался бесчестным человеком и даже подлецом, что ему Всеволод высказал прямо в лицо по телефону. Но тот, сволочь, просто отключился. Ещё было всякое разное, но хорошего - ничего. И, наконец, Дробышевский оказался на улице, и даже хуже, - за гаражами, и так удивился, чтл поначалу даже не осознавал, что всё это удручающая реальность, а не страшный сон. А тут вдруг сон перестал быть страшным, а наоборот, - стал упоительным. Открыл Дробышевский пакет, а там деньги. Куча. В общем, он приобрёл необходимое оборудование, на оставшееся - накупил гречки, риса и кофе, новые очки справил. Снял дачный домик в Костромской области, вычистил курятник от помёта. И там продолжил разработку идейки. Через три года он умер от инфаркта. Прямо в курятнике. Но, поскольку В. А. Дробышевский числился в номенклатуре специалистов Минобороны, то в осиротевший курятник приехал офицер из местного ФСБ, капитан Лыков. Посмотреть бумаги, и вообще. А этот Лыков, кстати, окончил в своё время политех в Минусинске, и за технику немножко протюхивал и за чертежи мерекал. Он там всё пролистал, потрогал механизмы, и осознал, что всё это небезынтересно. Офицер он был пробивной, ухватистый, и вскоре стал полковником. Благодаря курятнику. Так НАША ВЕЛИКАЯ ТЫСЯЧЕЛЕТНЯЯ ДЕРЖАВА, - (таинственным заступничеством нашей родненькой молитвенницы матушки Е. Сталинградской, а также благодаря предивному сноречению К.Минина-Пожарского), - обрела принципиально новый индуктивно-кумулятивный девятицилиндровый двигатель КВУГ-016 (беспрецедентный микроэмульсионный прогрев и революционный макротурбулентый наддув). Сейчас КВУГ уже широко используется в танковых войсках Вооружённых Сил и на эскадренных миноносцах Военно-Морского Флота Российской Федерации.
Олег Гуцуляк: Kirill Serebrenitski Иные же утверждали, Что жизнь - Золотая рыба. Поймай, Подмани, Упроси. Другие предупреждали, Что жизнь - Ледяная глыба, Давай, Подними И неси. А эти сверкали: Что жизнь - Это брат. Распахни объятия. На первый-второй Рассчитайсь И люби. А те намекали: Что жизнь - Это клад. Надо взять её. Вон там Под горой Вгрызайся, Долби. Жизнь шаровидно проста - Так нежно, Но ложно Они обещали. Пряничный шар Кружит, Как в спасительном сне, В праздничной пустоте. Оказалось Всё снежно И сложно: Не шар, а плита Лежит На спине печали. А печаль на синем слоне, А слон на белом ките.
Амира: Kirill Serebrenitski ... Пикассо, Малевич, Гитлер, Кандинский, Леже и прочие, - - все эти голые осклизлые пупырчатые ободранные беззвучно орущие и бесчувственно воющие уродцы, порождение пурпурного безумия ХХ века, - ... всю свою жизнь они посвятили бессмысленному разрушению: расширению пропасти между жизнью и живностью, между призывным лунным светом и подвижными кусками гниющего мяса; столько они сил положили на уравнительную войну с тем, благодаря чему тысячелетиями оправдывалась как жизнь, так и смерть человека, - с беззащитно хрупкими иерархиями мастерства, врождённой чуткости и устремленности к совершенству. И сражались они, собственно, сами с собой, уничтожали - себя, потому что некоторые из них в молодости действительно умели рисовать, и могли бы стать неплохими художниками, особенно Гитлер.
Амира: *** нашему солдатику горе не беда нашему солдатику море не вода нашему солдатику вьюга не пурга нашему солдатику жизнь не дорога страх ему неведом и чужда печаль ордена не надобны не нужна медаль нашему солдатику не нужен чин да честь нашему солдатику не нужно пить и есть нашему солдатику не нужна шинель нашему солдатику в ноябре апрель нашему солдатику в январе июль не боится взрывов он не страшится пуль задолжал он родине время долг отдать по нему не велено плакать и рыдать ты же перед печкою не плачешь по дровам не считай солдатиков ты по головам мы свою историю числим по векам а своих солдатиков мерим по полкам плюс одна дивизия минус батальон плюс сто тысяч жизней а минус миллион бабонька родимая ты старайся уж ты свою утробушку снова понатужь мы же не гейропа нах мы же третий рим при любых условиях оплодотворим койка покачается поскрипит кровать новые солдатики поедут воевать вновь полки подымутся снова встанет рать нашего солдатика сколько хочешь трать нашего солдатика трать и не жалей жизнь его казëнная стоит ноль рублей нам границы родины нужно расширять кроме расширения нечего терять (c, Kirill Serebrenitski)
Амира: Kirill Serebrenitski ... моя историософия решительно расходится с общепринятыми конструктами если не во всём, то - в самом главном из общепринятого, в том, на чем оно и зиждется; например, я тщательно, размашисто и, - откровенно говоря, - брезгливо - отшвыриваю парадигму "жизнь простого народа". По моему убеждению, это вообще не нужно и не особенно интересно - для выявления телеологии и акциональности Большой Истории. Простой народ во все времена жил, живёт и будет жить погано. По двум причинам. Во-первых потому, что это народ, во-вторых - потому, что он простой. При этом никто никогда никого не заставляет быть простым народом. Это всегда - личное решение каждого индивидуума, личностный выбор на определённых этапах. История творится - и оправдывается, - категориями, которые с понятием "народ" вообще никак не соприкасаются. По моему убеждению, феномен "простой народ" никак не соотносится с материальным уровнем существования. Современный простой народ, скажем, в РФ располагает (в большинстве) электричеством, горячей водой, транспортом, как общественным, так и личным, некоторым избытком пищи, им платят зарплаты и пенсии, они не подвергаются обязательеым телесным наказаниям, и тд. Огромная часть нынешнего простонародья работает очень мало и редко, или - порой годами, - вообще не работает. То есть простой народ, живший даже не 1000, а всего лишь 200 лет назад, увидев жизнь нынешнего простого народа - решил бы, что это даже не богатство, а - рай. Но простое остаётся простым, а народ народом, и продолжает жить погано и ненавидеть угнетателей. Я убеждён, что если раздать каждому из простонародов по вилле, океанской яхте и по вертолёту, - оно всё равно будет жить погано и ненавидеть тех, кто в этой погани виновен.
Амира: Kirill Serebrenitski Видимо, норд-вест, далее норд-ост. Острая стрелка пронзает дали - Тысячи вёрст, Сотни морских лиг. До предпоследней двери печали Долог путь и непрост, - Знаем из книг. Будет безлунно и вьюжно. В небе большой Бог. Маленький царь ёжится в голове. Для этой дороги нужно Сто шестьдесят ног. А у меня - две. Хрусток и рыхл наст. Это и есть норд-вест, Необходим шест. Сгодится любая жердь. Далее норд-норд, Будет лёд, он твёрд, - Трагично твёрдая твердь. У предпоследней двери печали - Страх и томление чресл: Обрыв, крут и осклизл. Но если мы правильно в дверь постучали, То жердь превратится в жезл. В этом и смысл. За предпоследней дверью печали - Там, говорят, покой. Что ж, долги заплати, И - туда, скорей. Но - скрипнет дверь под рукой, И мы снова в начале пути. У печали много дверей.
ВанХеда: Kirill Serebrenitski ... вот ведь древний мой стих, - 2012 или 011 года, (ещё цензуры этой поганой в фейсбуке не было, - можно было слова не коверкать, в угоду роботам). - а как будто сегодня утром, начитавшись цитат из новостной ленты, я его сочинил. Десять лет назад ведь уже - очевидно всё это было. .................................... в середине палеолита в регионе острове крита жившие на острове крите говорившие на протосанскрите непреклонно и неугомонно по приказу тутанхамона создавали межпланетные галеры и освоили поверхность венеры потому там теперь пирамиды а нам только выть от обиды почему же так всегда почему же мы же право же совсем же не хуже это наши заповедали веды чтобы на венере венеды мы же русы бы легко бы могли бы межпланетные корабли бы и просторнее и быстрее в этой нашей гиперборее к сожалению отложили ведь тогда уже нас окружили к сожалению задержали некогда было отражали атлантидские легионы что наслали жыдомуссоны начертали но потом переправили созидали но потом переплавили кроме золота не знали металла ну а золота тогда не хватало всё пошло на гвозди в заборе охраняющем баренцево море ныне снова враг упорен и коварен извините товарищ гагарин мы бы так бы на венеру бы рады только надобны снова баррикады переделываем окна в амбразуры к ним торопятся витязи цензуры проживём и без этой венеры здесь построим эсесесеры сохранение цивилизации в абсолютной герметизации а спасение нашей нации в усилении гравитации выше паруса отплываем туже пояса порываем побыстрее не толпитесь на трапах ...чуете мерзкий запах? это не наш запах это гниющий запад
Олег Гуцуляк: Kirill Serebrenitski по щеке ползёт слезинка, капает на грудь. жизнь копейка, день резинка (1), только ночью - дудь. глубже вдох. дыши ровнее. выдох не забудь. вечер утра мудренее, потому что дудь. жжёт тоска, томит забота, душу бередя. вся надежда: кто-то что-то скажет у дудя. что фанфары? кто в набаты? почему салют? а кого ещё в солдаты? и куда пошлют? а куда идут налоги? мы куда пойдём? всё обсудят в диалоге вечером с дудём. туз пиковый - дом казённый, трефы - дальний путь. в кпз подгон законный - библия и дудь. воют чудища в кремлище. затаись и жди. прорастут на пепелище новые дуди. взбей подушку и попробуй всё-таки уснуть. завтра хлопнет крышкой гроба, но сегодня - дудь. (2). ....................................................... (1) "день - резинка" - не совсем понятно, что хотел сказать автор этой метафорой. По крайней мере, могут быть два истолкования: во-первых, есть такое выражение - "день резиновый", то есть - слишком длинный, затяжной, переполненный разными натужно встиснутыми в него утомительными сюжетиками; а во-вторых, во времна отрочества автора, в начале 1980х, резинка - это эвфемизм гандона. (2) "дудь" - я ни за , ни против ничего не имею; знаю, как выглядит, но смотрел - давно, кажется, ещё - Собчак, когда она в президенты шла, и всё, наверно. Последние годы любая российская актуалка мне гадостна. Но "дудь" - жутко въедливое слово, от которого я вчера никак не мог отмахнуться, так и зудело весь день - "дудь, дудь, дудь". Слово это, сами видите, чрезвычайно рифмолюбивое и рифмоядное. Вот и результат.
Олег Гуцуляк: Kirill Serebrenitski ... Тише, Танечка, не плачь. Время - самый лучший врач, Но и грозный судия. Лжива прелесть бытия. Не противься Божьей воле, Не печалься о футболе. Что поделать, жизнь сурова. Вспомни, Таня, про Иова. Потерял старик Иов Землю, дом, семью, коров, И овечек, и собачек, Ну а ты - всего лишь мячик. Плоть греховна, тело тленно, Всё проносится мгновенно. Ныне ты клянёшь судьбу, Завтра ты уснёшь в гробу: Только саван и свеча, И уже не до мяча. Смерть - безжалостный палач. Вот об этом, Таня, плачь.
Олег Гуцуляк: Kirill Serebrenitski под бурные овации пошёл бычок ко дну упал бычок за нацию он рухнул за страну но пилим рубим режем мы распилим всю тайгу и скоро доски свежие потянутся к врагу сосновые дубовые надёжны и крепки и новые суровые пойдут по ним быки
Олег Гуцуляк: Kirill Serebrenitski ... Вот, вчера я уже это вслух выговорил, - случайно, бездумно: Морра Юниц. ... Фамилия - это из Лавкрафта. В лавкрафиане иногда упоминается некий фон Юнтц, или даже барон фон Юнтц, - учёный путешественник, который исследовал всякие жуткие культы и изуверские ритуалы, то Индии, то в Аравии, то в Венгрии, собирал всякие непотребные манускрипты с описаниями Дагона и Ктулху, и, под конец, был растерзан какими-то чудищами в собственном кабинете, запертом снаружи. Так вот, я вычитал, что Лавкрафт, весьма небрежный журнальный автор, эту фамилию писал по-разному, в том числе - как фон Юнитц. Морра - ну, это все с детства знают, это сыро-осклизло-холодное чудище из Муми-дола, которое преследовало Тофслу с Вифслой. И вот - как только занозились у меня в сознании жим два имени, - я никак не могу правильно выговорить литературное имя Юнна Мориц.
Кирилл: Kirill Serebrenitski · Одна авторка, бардка, поэтка Написала однажды верлиброй, - На хорошей, на свежей, ядреной Постмодерненькой русской язычке, - Написала о том, что мейнстримкам Нужно быть постоянно в ресурсе Толерантности к тренду принятий, Вот тогда и наступит прогресска. Но возник тут писателец злобный, Тоже авторец, тоже поэтец, Но сексист, православ и мужикер. Пишет он: благородная ярость В нас вскипает, как квас в самоваре. Роснадзор, росдозор, - роспозор вам! Где эска, где чека? Где едросы? Эрпэцэ, цэпээ, вы заснули? Чуваки с чевэка, гоп со смыком. Зрите все: угрожает опасность Третьериммногонацруссоязу. Кто за вас будет бдеть? Аэс Пушкин? Деды бдели в Советском Союзе, Бдели-бдели, и всех победили. Вот и нам надо бдеть по-пацански, Аскиос, ауе, ëксельмоксель. ... Я - в избушке. Сижу и листаю. Есть в избушке три полки. Там - Чехов, Сахар, чай, Мережковский, Печерский, Шерлок Холмс и Жюль Верн в переводах, Тульский пряник, Набоков и Бунин. Доживу. Допишу, дочитаю. Не беда, что разбито корыто. Ведь избушка - у синего моря.
Кирилл: Kirill Serebrenitski Вы помните - девяностые? Разруха, развал, распад. Кругом будто черти бесхвостые, И, главное, - всюду мат. Сто шестьдесят миллионов Проснулись в вербальном аду. (Начал всё это Лимонов В семьдесят третьем году). По среднерусским просторам Ордою гуляет мат. Полковник кроет майора, Майор матюкает солдат, Прораб поливает рабочих, Врач материт больных, Все остальные всех прочих, И прочие всех остальных. С улицы - это ладно : Встал и закрыл окно. Но - матом орёт эстрада, Матом рычит кино. А тут - социальные сети: Низвергся, как водопад, И затопил всё на свете Всепоглощаюший мат. Мы, пребывая в печали, И упиваясь тоской, Просто не замечали, То, что всегда под рукой. О нет, не знак вопросительный, Не восклицательный знак, А маленький, кроткий, стеснительный, - Вот кто рассеет мрак. Точка восходит в астрале, На небеси еси. Точка - спаситель морали. Точка - хранитель Руси. Точка - оплот государственности, Точка - твердыня добра. Точка - защитник нравственности, Точка, в атаку. Ура. ...Стоило нам догадаться, - И мы победили в борьбе. Как только из слова е.аться Выдрали злостную Бэ. Это же дело не сложное - Гласную Я изъять, И в нечто противоположное Вдруг превращается бл.дь. Стоит поставить точку Правильно в слове х.йня И тут же над целой строчкой - Этическая броня. В заповедях перечислено: Не лги, не убий, не воруй, И не употребляй даже мысленно У в корнетворном х.й И во всём, что им образовано. Вытащим Зэ из гнезда, И сразу стерилизовано Хищное слово пи.да. *** Вот уж грачи прилетели, Алёнка грустит у реки. Озимые инда взопрели. Всё васильки, васильки... Серп обнимается с молотом, Целуются клювы орла. Гудят левитановским золотом Васнецовские колокола. И пусть всем народам и землям Глашатаи возвестят: Отныне для нас неприемлем, Нам отвратителен мат.
ВанХеда: Kirill Serebrenitski Ничего не поделаешь. Знаю. Я ничего и не делаю. Я художник. Мне нравится сонное Строгое вдумчиво хмурое. И как серое преобразуется В заиндевелое. И как пахнет дымящее Прошлое прелое бурое. Здравствуй, осень. Я знаю, что: здравствуй, И - без до свидания. Мне не страшно. Это дерево хрупко. Я - пень. Я уныл, Но поэтому именно - стоек. Правда, я не готов. Не учил. Не читал, не считал И не сделал задания. Но ведь я и не школьник. Я уже не боюсь твоих двоек.
полная версия страницы